Гнездо аиста

У него не было охоты разговаривать с Резешем, разве только чтобы подразнить его или облегчить себе сердце крепким словцом.. Теперь ему было досадно, что Резеш шутками и сигаретой вызвал его на разговор. Он смотрел на него пренебрежительно, но злился уже меньше. Пустив Резеша на трактор, Канадец долго ругал себя за это. Правда, его успокаивало то, что пашет он здесь не добровольно, а по приказу. Но во время работы, поднимая и опуская плуг в землю, он несколько раз оглядывался и не мог не заметить выражения лица Резеша. Оно было таким взволнованным и восхищенным, что Канадец сказал себе: раз уж эта глупость случилась, раз уж кто-то ее придумал, он вспашет Резешу землю как следует. В полевых работах он знал толк. Канадец родился далеко от этих мест, за океаном, но когда отца его убило деревом на лесоразработках, вернулся с матерью в Трнавку. Он вырос здесь и стал батраком у графа. И хотя звали его Гриц, никто не называл его иначе как Канадец.

Он вглядывался в расстилавшееся перед ним поле, по которому то и дело шмыгали зайцы. С детства он промышлял браконьерством, и глаз у него на них был наметан. Зайцы паслись на всходах, выросших на стерне. Какой-то зайчишка, ослепленный светом фар, петлял перед самыми колесами. Жаль, что тебя нельзя переехать, думал он. Теперь, весной, не стоит тебя губить. До чего же тощий. Кожа да кости. И у зайцев не было жратвы, от этой засухи и им несладко. Ну ничего, ты еще откормишься и раздобреешь. Уж осенью я до тебя доберусь.

А Резеш с растущим волнением наблюдал, как чернота распаханной земли поглощает стерню. Потом желтая стерня исчезла совсем, и когда лучи света ощупывали поле, вокруг лежала только темная, тускло поблескивающая земля.

Канадец остановил трактор и вылез из кабины.

— Ну, вроде все, — сказал он и потянулся.

Резеш стоял посреди пашни и вслушивался в глубокую благоухающую тишину. Земля никогда еще не пахла так сильно. Отчего это? — думал он. Потом понял, что он еще никогда не бывал на таком большом участке свежей пашни. Когда он сам тащился по борозде, сырой запах обнаженной земли быстро выветривался. Во влажном ночном воздухе пашня не высыхала. Резеш вбирал в себя крепкий, волнующий запах и думал о том, что завтра утром в землю ляжет зерно.

— Ну и хорошо. Вот уж чего не ждал, того не ждал, — сказал он, взял горсть земли и стал разминать ее пальцами.

— И на том спасибо. Может, тебе еще чего нужно? Может, тебе и дома помочь? — сплюнув, спросил Канадец.

— Нет, здесь твоя помощь куда нужнее, — отшутился Резеш.

Он был полон блаженства и благодарности к Канадцу.

— Хотел бы я знать, — сказал он, помолчав, — почему ты взялся за эту работу?

— Чтоб доказать тебе, какой ты осел, — ухмыльнулся Канадец. — Ну, пошевеливайся, поедем.

Они уложили борону и плуг на прицеп и выехали на дорогу. С грохотом проехали через деревню, уже погрузившуюся в темноту. У забора Резеша Канадец остановил трактор.

— Вылезай. Или мне пойти вместо тебя? — спросил Канадец без тени улыбки.

Резеш соскочил с трактора.

— Выпить хочешь? Зайди, опрокинем по стаканчику.

— Останется за тобой, — сказал Канадец.

Ему страшно хотелось пить. Прежде чем поехать к Резешу, он поел, но с самого обеда ничего не пил. Губы его пересохли, и в горле было сухо, но идти к Резешу ему не хотелось. Это смахивало бы на предательство.

Он выпрямился на сиденье и, не попрощавшись, поехал к шоссе.

Марча ждала мужа. Едва только он приоткрыл дверь, в нос ему ударил запах его любимого грибного супа. Запах этот смешался с запахом свежевспаханного поля, которым был насыщен ночной воздух. Оба запаха, одинаково земные, казалось, были как-то связаны между собой.

— Что ж ты не спишь, девочка? — спросил он, входя. Лицо его расплылось в счастливой улыбке.

Он знал, что Марча будет ждать его, будет одетая дремать у стола или у печки, даже если он вернется только под утро. Она всегда дожидалась его.

— Ну как, Мишо? — Лицо Марчи горело.

Он крепко обнял ее.

— Утром будем сеять, — выдохнул он. — А теперь налей мне супу побольше.

— Вы все поле вспахали? — Ей все еще не верилось.

Весь вечер Марча не могла прийти в себя от удивления. Ей хотелось вернуться на поле к Михалу, ей тоже не терпелось посмотреть, как пашет трактор. Но она побоялась, что в темноте они разминутся, и решила лучше дожидаться мужа дома.

— Все, — сказал Резеш. Он наклонился и стал разуваться.

В комнате было чисто, стол покрыт клетчатой скатертью, а на ней две тарелки. В доме дохнуло на него глубоким покоем. Резеш всегда возвращался домой с радостью, но сегодня был как-то особенно счастлив. На душе было легко, это ощущение было неожиданным и словно согревало его. Марча помешивала половником в кастрюле, и этот приглушенный клокочущий звук был ему приятен. Он радовался аппетитно пахнущему супу, радовался тому, что наконец-то ляжет в постель и отдохнет, но больше всего радовался завтрашнему утру. Ему уже не терпелось закончить все работы.

На крыльце послышались шаги. Резеш усмехнулся, решив, что Канадец все же передумал и вернулся.

Но когда дверь отворялась, он увидел старого Хабу, Дюри и Эмиля Матуха.