Гнездо аиста

Наконец держал уже в руках тридцать одну страницу текста — проект решения и обосновывающие его материалы. Ничего приятного в этих материалах пока не было, товарищ Врабел. Пока. Большая часть национальных комитетов и сельских партийных организаций еще против кооперативов. Знаешь, в скольких селах у нас заправляют кулаки и приходские священники? И как раз там малоземельные крестьяне говорят вслух то, что кулаки думают. Если же кто-нибудь выскажется за то, чтобы распахать межи, то наутро обнаружит в своем хлеве порезанный скот или же отравленную воду в колодце. Как ты думаешь, сколько таких случаев было за последний год? Восемь. А органы безопасности концов никогда не находят. Почти никогда, хотя заявлений полно. Анонимных, конечно. Большинство их попадает в руки Бриндзака.

Что за человек этот Богуш Бриндзак? Хорошо ли я его знаю? Мне известно только, что он очень властолюбив, но прекрасный организатор и, если в нашем деле возникают трудности, ни перед чем не остановится, головой прошибет стену, вставшую на пути. Притом он слишком крут — готов наказать не только самого виновного, но и весь его род от прабабушек до внуков. О нем не говорят, о нем шепчутся. Никто о нем открыто ничего не скажет. Только спьяна или в анонимке.

А что было в той анонимке? После февраля[7], мол, он арестовал торговца углем Иозефа Кучеравца, но вскоре выпустил — после того, как за него пришла просить молодая жена, и что, мол, до сих пор Бриндзак путается с нею. Потому вот, мол, Кучеравец стал теперь одним из руководящих работников коммунального хозяйства района.

Только этого нам недоставало. На подобные вещи следует обратить особое внимание. Если хочешь, чтоб в районе был порядок и чтоб тебе доверяли, ты не должен позволять никому из районного начальства плевать в лицо людям. К Бриндзаку надо присмотреться.

Если бы я не знал жизни, мне было бы трудно разобраться в том, что здесь происходит, что это за люди. Боюсь ли я? Нет. Я этим людям сочувствую. Жизнь тут была страшная. Я это видел — и старался во всем разобраться. Пятьдесят тысяч человек в районе, а за один только год, бывало, разорялось более двенадцати тысяч семейств, и все их имущество шло с молотка.

Земля. Только она кормила здесь людей. Что же удивительного, если они научились за эту землю драться. И любой из этих крестьян сразу ощетинивается, когда к нему приходишь. Необходимо время. Только время. Сделано уже немало, многие нам верят, и многих мы привлекли на свою сторону. Но есть и такие, что перед нами просто выслуживаются, как выслуживались прежде перед другими. Отчего же им не липнуть к нам, раз у нас теперь власть? Да, необходимо время… Время…

Картина, конечно, не из приятных, но она реальная, товарищ Врабел! Наша докладная — это добросовестно составленная топографическая карта. Создать восемь кооперативов до конца года — значит организовать три новых и укрепить пять старых, что еле дышат.

Скажешь — это бахвальство, но поверь, мы справимся с этим, если будем действовать в соответствии с нашей картой. Ведь когда мы ее составляли, я узнал и немало таких людей, как Петричко. Петричко — мужественный и честный человек. За него я готов головой поручиться. Хотя… Ах да, а что он мне сказал, когда они пришли вечером с корзиной абрикосов?

— Это не тебе, а на праздничный стол, для гостей.

— Вот оно что! Ну, как жизнь? Что нового в Малой Москве?

— Хорошо, что интересуешься, — сказал Петричко. — У нас новые заботы. Ты слышал, эти гады пасут свой скот на кооперативном лугу? — Плавчан потянул его за рукав, но Петричко выдернул руку. — Оставь! Мне надо отвести душу!

— А я думал, ты пришел меня поздравить и пожелать счастья.

— Конечно, пришел поздравить, — сказал Петричко. — Но ведь счастье-то у нас общее. И поэтому хочу с тобой кое о чем поговорить.

— О чем же?

— О прокуроре.

— О Тахетзи?

— О нем, — подтвердил Петричко. — Был я у него, просил вызвать крестьян, которые выгоняют своих коров на кооперативное пастбище. Знаешь, что он мне сказал? Он считает, что мы должны выделить им часть бывшего общинного пастбища. Им негде, мол, пасти скот. Вот как считает наш прокурор! Наш прокурор! Ну как ты на это смотришь?

— А что говорят у вас?

— Ничего утешительного, — ответил Петричко. — В деревне думают, что революция уже не в силах добиться выполнения своего собственного закона. Пастбище-то ведь наше. И к тому же мы говорим, что после решения партии и правительства о дальнейшем развитии кооперативов мы начинаем развернутое наступление. Послушай, ведь некоторые считают, что это решение — тот же закон. Разве не так?

— Нет. Это всего лишь решение. И оно ставит перед нами задачу вовлекать в кооперативы малоземельных крестьян и середняков. Обо всем этом пойдет речь на заседании районного комитета партии.

Петричко покачал головой.