Гнилые болота

Но мнѣ показалось, что Калининъ ничего не воображалъ и просто, подобно другимъ школьникамъ, высказалъ то, что думалъ, что Носовичъ дѣйствительно не фигляръ, а живая и хорошая личность. Важнѣе всего было то, что онъ произвелъ на всѣхъ, кромѣ меня и Калинина, повидимому, дурное впечатлѣніе, и между тѣмъ всѣ были возбуждены и заботились о томъ, чтобы блеснуть передъ нимъ и натянуть ему носъ.

Пять или шесть уроковъ посвятилъ новый учитель на чтеніе избранныхъ статей, примѣшивая къ чтенію свои замѣчанія и довольно полно излагая намъ практическіе взгляды на жизнь. Когда послѣдняя статья была дочитана, тогда онъ обратился къ намъ съ просьбою написать статьи на темы. Темъ задалъ довольно много, главная была такая: описать какое-нибудь происшествіе и впечатлѣніе, произведенное имъ на автора статьи.

— Мнѣ хотѣлось бы прочитать вамъ еще нѣсколько произведеній, а именно: «Недоросля», отрывки изъ «Обыкновенной Исторіи», изъ «Бѣдныхъ людей» и изъ «Сочиненій доктора Крупова». На все это нужно много времени, а потому, кто желаетъ познакомиться съ этими статьями, тотъ можетъ оставаться по середамъ въ классѣ, послѣ уроковъ; я буду читать.

Желающимъ оказался весь классъ.

На слѣдующій урокъ мы подали Носовичу тетради со своими сочиненіями; онъ ихъ отобралъ и прочелъ лекцію изъ исторіи русской литературы. Это было введеніе, очень интересное и оживленное.

— Въ слѣдующій разъ я дамъ вамъ отчетъ о вашихъ статьяхъ, — сказалъ онъ, прощаясь съ учениками.

Мы ждали съ нетерпѣніемъ этого дня, и у каждаго вертѣлась въ головѣ мысль: что-то скажетъ мнѣ Носовичъ? Всѣ постарались отличиться — ну, и отличились!

IV

Одинъ изъ уроковъ Носовича

Нетерпѣливо-ожидаемый день насталъ. Носовичъ пришелъ въ классъ, его какъ-то странно подергивало; Хотя мы и плохо читали на лицахъ людей, но все же замѣтили, что учитель очень недоволенъ.

— Вы, господа, можетъ-быть, въ претензіи на меня, — началъ онъ говорить:- что я задалъ вамъ трудныя темы для статей, а самъ, пожалуй, и двухъ строкъ написать не умѣю. Чтобы разувѣрить васъ, я тоже написалъ сочиненіе на одну изъ темъ, заданныхъ мною.

Носовичъ вынулъ тетрадь, сшитую розовымъ шелкомъ, съ листочкомъ голубой протечной бумаги, прикрѣпленной облаткою къ ленточкѣ, какъ это дѣлали школьники, хвастая красотою своихъ тетрадей. — На оберткѣ курсивными буквами была выведена надпись: «сочиненіе Носовича 1848 года».

— Слушайте-съ. Я выбралъ самую легонькую тему; трудная мнѣ не подъ силу.

Осень.

Утро было чудесное. Солнце, какъ золотой шарикъ, катилось по небесамъ и улыбалось мнѣ въ окно, маня меня выйти въ садъ. Я взялъ, да и вышелъ. Кругомъ меня разговаривали деревья съ золотыми листьями, полныя спѣлыхъ апельсиновъ, персиковъ и сливъ. На землѣ красовались саженные арбузы, и около нихъ покачивалъ листьями салатъ, облитый уксусомъ и прованскимъ масломъ; тутъ же бѣгали жареные рябчики и бекасы, умильно заглядывая въ мой ротъ. Все приглашало меня утолить голодъ и вкусно позавтракать. Я сѣлъ на берегу голубенькой рѣчки, протекавшей между тысячами благовонныхъ цвѣтовъ, благоухавшихъ лучше, чѣмъ магазинъ Герке. Поймавъ одного изъ жареныхъ рябчиковъ и сорвавъ кочень приготовленнаго салата, я утолилъ голодъ и закусилъ персикомъ, свалившимся къ моимъ ногамъ. Тогда начала томить меня жажда; я наклонился къ рѣчкѣ, чтобы зачерпнуть рукою водицы; но, къ моему удовольствію, оттуда забилъ фонтанъ прямо мнѣ въ ротъ и напоилъ меня чистѣйшимъ шампанскимъ…

— Вмѣсто шампанскаго, господа, каждый можетъ вообразить вино по своему вкусу; сочиненіе отъ этого не измѣнится, — проговорилъ Носовичъ, и молча сталъ выгружать изъ портфеля наши тетради и положилъ въ него свою.

Мы не знали, что намъ дѣлать: смѣяться ли надъ сочиненіемъ Носовича, или счесть его продѣлку пошлостью и состроить обиженныя физіономіи. Разсержены были мы всѣ. Носовичъ не далъ намъ времени долго думать; его брови сдвинулись, глаза сощурились, и по губамъ пробѣжала язвительная улыбка.