Гнилые болота

Второй классъ, secunda, пользовался нѣкоторыми школьными привилегіями. Въ немъ ученики имѣли право отвѣчать уроки сидя и выходить изъ класса безъ позволенія наставника, то-есть дѣлались молодыми людьми. Учителя теряли право плюходѣйствія, дранья за волосы, руготни сволочью, шушерой и тому подобныхъ прелестей. Даже слово ты должно было исчезнуть изъ ихъ лексикона, и они обязывались склонять во всѣхъ падежахъ мѣстоименіе вы. И сами учителя были большою частью не тѣ, что въ первыхъ классахъ: только важный Гро и мучитель Рейтманъ имѣла несчастіе заниматься съ нами и сдерживать свои порывы; Рейтманъ хоть на сынѣ могъ вымещать злобу, а Гро и этого не имѣлъ. Латинскій и греческій языки преподавались директоромъ, ярымъ филологомъ; онъ по цѣлымъ часамъ возился съ нѣсколькими строками Цицерона, комментировалъ ихъ, цитировалъ нѣмецкихъ филологовъ, какъ будто хвастая передъ нами своею сухою начитанностью и не думая о томъ, какую пользу принесетъ эта мертвечина будущимъ булочникамъ, каретникамъ, купцамъ, чиновникамъ и вообще чернорабочимъ жизни; онъ доводилъ насъ до одурѣнія, посвящая во всѣ тонкости произношенія греческаго гекзаметра, свертывалъ губы въ трубочку, подпѣвалъ тактъ и, надо сказать правду, почти никто не постигъ этихъ тонкостей; у меня и теперь начинается перхота въ горлѣ при чтеніи греческихъ гекзаметровъ. Математикой занимался молодой магистръ с. — петербургскаго университета, очень серьезное и безцвѣтное созданіе, впрочемъ, неглупый малый и въ войнѣ учениковъ съ учителями державшій сторону правыхъ, а это въ учителяхъ рѣдкость. Учителемъ естественной исторіи былъ нѣкто-Шпиценъ, нѣмецъ, старичокъ-юноша, носившій розовенькій галстучекъ и отложные воротнички, изъ-за которыхъ выглядывала дрябленькая и желтенькая шейка, поддерживавшая весьма злющее и отмѣнно-хитрое лицо іезуита. Шпиценъ вѣчно вспоминалъ о той порѣ, als er noch in Dorpat war. Эта стереотипная фраза повторялась въ теченіе двадцати пяти лѣть и примѣшивалась ко всему; всевозможныя открытія въ естественныхъ наукахъ совершались въ то время, als er noch in Dorpat war, что давало поводъ думать, что онъ былъ не изъ прилежныхъ студентовъ и пробылъ въ Дерптѣ безчисленное множество лѣтъ. Мы всѣ говорили: Gott hat die Welt erschaffen, als Herr Spizen noch in Dorpat war [1]

. Старичокъ очень любилъ разсказывать анекдоты, разъ двадцать повторяя одинъ и тотъ же. Одинъ изъ любимѣйшихъ былъ слѣдующій: Шпиценъ, разумѣется, als er noch in Dorpat war, преподавалъ одной дѣвицѣ минералогію и объяснялъ ученицѣ способность ртути смѣшиваться съ золотомъ и серебромъ. Дѣвица сдѣлала опытъ надъ золотой табакеркой отца, и учителю пришлось поплатиться своимъ карманомъ, въ то время довольно тощимъ, а дѣвицѣ кончить занятія естественною исторіей. Этотъ анекдотъ разсказывался съ неподражаемою серьезностью и замѣчательнымъ тупоуміемъ. «Ахъ, это были тяжелыя времена!» — всегда восклицалъ Шпиценъ, оканчивая анекдотъ. Вообще учителя производили на насъ не очень пріятное впечатлѣніе; каждый по-своему умѣлъ убивать время безъ пользы для учениковъ, разсказывать анекдотцы, исторійки, въ то время, когда наши умы жаждали жизни и свѣжаго воздуха. Изъ этой безцвѣтной толпы рѣзко выдавался учитель исторіи русской словесности, господинъ Носовичъ. О немъ стоитъ сказать нѣсколько словъ.