Гобелен с пастушкой Катей

— Ну тогда, если у нас возникли дополнительные возможности, то, думается, удастся кое-что сделать. Валентин, я в восхищении, вы выбрали помощницу выше всяческих похвал. Я позвоню вам и Кате на следующей неделе, сообщу, как идут дела, а вы, Катрин, посоветуйтесь с кузиной. Мужу ее звонить пока не надо, договорились?

Так завершилась беседа, протекавшая почему-то на высшем бюрократическом уровне, и участники разошлись из павильончика по разным направлениям.

Мы с Валентином долго шли по аллеям в молчании, пока он не проскрежетал:

— Ты, дитя, была такая неприятная с заказчиком, это что — твой деловой стиль?

— На себя бы посмотрел! — огрызнулась я. — Ты себя держал, будто неприличные открытки клиенту продавал. Причем низкого качества, в подворотне…

(С десяток тому лет назад, в черный для себя день Валька промышлял именно этим, и привела же нелегкая меня тогда в случайные свидетельницы, однако попрекнула я его впервые. Не надо ему было поминать всуе город Ереван в деловой беседе. Одно дело — милые шутки между собой, а хамство на людях — совсем другое.)

— Ну это ты явно скромничаешь, — взбодрился Отче. — Насчет низкого качества. Продавал я тебя, дитя мое, естественно испытывал толику смущения. Деятель наш, собственно-то, на тебя явился посмотреть, проверить, годишься ли ты для его схем, каких уж — не знаю. Не полагается наш философ на первое впечатление. Ты с ним играть сама вызвалась — а я предупреждал. И друга Валю побоку пустила, как я и предвидел. Очень в Америку захотелось… Посмотрим, куда мы доедем.

— Это мы втроем друг на друга плохо действуем, явление психологической несовместимости, — догадалась я. — Он был такой душка, когда деньги платил у тебя в конторе.

— А со мной наедине меценат всю дорогу давит образованием и эрудицией. — сознался Валентин, впервые за много лет намекнув на свое незаконченное высшее. — Скотина. Тебя он хотел обворожить возможностями. И на черта ты ему сдалась? Я же видел, какие вокруг него дамочки бегают! У него, наверное, вкусы извращенные.

— Тогда предложись ему лично, угодишь — в Америку поедешь, — хамски заявила я.

Бесспорно, общество Криворучко подействовало на нас обоих просто деструктивно. Я не знаю, до чего бы мы договорились, если бы прошли ещё чуть-чуть. Встреча с Антоном и «Волгой» принесла желанное облегчение.

— Трогай, Антоша, голубчик! — заявил Валентин купеческим тоном. — Поедем прожигать жизнь!

— Куда? — осведомился Антон.

— Катрин к себе на службу, а я в контору, — объяснил безутешный Валентин. — Буду там предаваться неприятным размышлениям и глотать брэнди со слезою пополам. Нет, дитя, скажи, почему мне так омерзительно на душе? Пошел бы я лучше в разбойники, оно весело, народно и прибыльно.

— Отче, не убивайся ты так безутешно, — заволновалась я. — Ну ее к Богу в рай эту Америку, видали мы ее…

— Нет, дитя, не утешай, — на Валентина нашел стих. — Я буду страдать горделиво, тем более, что причины неясны мне самому. В этом есть шик. Мне гадостно до крайности и требуется залить горящую душу. Одно только и остается, позвать твоего бывшего друга Сережу и с ним за бутылкой оплакать твое поведение, покаяться ему, что аз, гнусный толкнул бедняжку косвенным образом в пучину порока, и зарыдать у него на плече скупой мужской слезой.

Я слушала дурацкие излияния, и они странным образом находили отклик в собственном душевном состоянии. Что-то произошло с нами не совсем хорошее, но мы никак не могли понять, что же именно.

— Нет, ты послушай, дитя, внимательно, меня активно гложут зловещие предчувствия, — толковал между тем Валентин. — Вот смотри: мы с тобой чуть не поссорились, а из-за чего — абсолютно непонятно. Вот письмо не написалось к проклятой девке, и с того все пошло кувырком. А теперь заказчик говорит, что ни-ни, низя письмо, надо спросить лично-персонально или вообще ну ее к черту. А так складненько получалось. Дернул ее черт уехать так далеко. Ладно, дитя, не бери в голову, у тебя хоть утешение нашлось, или я неправ?

— Отче Валентино, ты, друг мой, скатился на самые глубины пошлости, но я склонна тебя простить. Хочешь на полминуты зайдем к нам в контору? Тебя девушки сразу развеселят.

— О, прекрасные литературные гурии и гейши? Благодарю, мне тебя хватает с лихвой. Иди с миром к себе в бумагомарательную, общайся с поэтами, а я пойду ковырять свою грязную ниву. Кстати, анализ вышел для твоего психа Муратова, позвать его, или ждать, пока востребует?

— Ой, Отче, ты мне дал идею. У этого психа жена — девушка высшего класса, слово чести. Она по секрету от мужа просила звякнуть ей, когда анализ получится. Если хочешь умереть и не встать, позвони ей и назначь встречу, посмотреть и то стоит. Зовут Викторией, вот телефон тети, просила искать через нее. Сообщи про анализ, про мужа спроси. Глядишь, и станет тебе веселее.