Гобелен с пастушкой Катей

За завтраком в четверг я информировала Гарика, что в субботу намереваюсь посетить кузину на даче. Он вызвался проводить, но я мягко отклонила предложение. В течение ближайших двух дней планы у него оставались неизменными — Гарик желал возвращаться с работы ко мне, а не к маме. Лишь в пятницу он может задержаться, придет часов в девять, поставил меня в известность Гарик. Я не знала, как реагировать, в результате просто приняла к сведению.

Четверг и пятница прошли мирно и в полном соответствии с планами Гарика. Я, признаюсь, потеряла представление, какого рода чувствами он руководствуется, однако смирилась с потерей. Даже если Гарик следовал указаниям душки-Сурена и ежедневно берег меня одновременно с репутацией последнего, то очень искусно маскировался и вполне обманул мою бдительность. Я же предпочитала в сомнения не углубляться.

На протяжении двух этих дней мы с Гариком ухитрились совершить трудовой подвиг. В четверг вечером я принесла со службы болванку одной срочной бумаги, после ужина села за лаптоп и набрала текст. Посмотрела его на экране, привела в полиграфически достойный вид, далее с помощью Гарика закрепила в памяти машины. Он перевел мое произведение на дискету и в пятницу унес на работу. В обед мы с ним встретились на полдороге между службами, съели по пирожку, и он вручил 10 копий моего срочного документа.

В три часа пятницы, вместо начала следующей недели я вручила Марату информатическое творение, чем сразила главного редактора наповал.

Как везде и всюду, проблемы «машинной писи» (это не анекдот, а цитата из школьного дневника Аллочки Юговой, моей соседки по парте: «5 и 6 — уроки машинной писи») вечно тормозили творческие и административные процессы родного издательства.

Итак, Марат был доволен, я очень горда, а коллеги заинтересованно спрашивали, как я сделала такую прорву первых экземпляров, и нельзя ли распространить удачное новшество на них также. Я даже начала подумывать, не имеет ли смысл попробовать арендовать Валькин компьютер в удобное для него время.

Известно, что стоит вспомнить о дьяволе, и вот он собственной персоной. Персоне, естественно, предшествовало телефонное предупреждение. Где-то в районе полпятого Отче позвал меня к аппарату и спросил, не желаю ли я быть отвезенной домой на кремовой «Волге». После полученного согласия Валентин уведомил, что они с Антоном будут счастливы видеть меня в 5.30 у знакомого подъезда.

Коллеги опять взволновались за мою нравственность и вспомнили, что давненько, конкретно с понедельника, не слышали, чтобы я телефонно общалась с Сергеем. Пришлось признаться, что я решила наконец вернуться на путь добродетели, а Сергея возвратить семье — не будет ли возражений с их стороны. Коллеги горячо одобрили замысел, в особенности переезд со стези порока на путь добродетели в кабине кремовой «Волги». На том слава Богу, экскурсы в мою личную жизнь остановились, не доходя до вопросов о Миши-Фридмановском графомане.

В указанный час я уселась в «Волгу» с непринужденностью старожила, приветствовала Антона и спросила Отче:

— А почему, собственно, только домой отвезти? Ужинать мы не будем?

Отче сделал вид, что у него перехватило дыхание, и он сейчас упадет в обморок. Однако друг Валя не успел разразиться очередной тирадой, как я проговорила с деланой обидою.

— Не вижу я что-то восторга… Ну, тогда Бог простит. Не захотел накормить голодную женщину — пусть совесть тебя терзает вечно. В чем дело, эксплуататор?

— Ты, как я погляжу, пребываешь в превосходном расположении духа, дитя мое? — осведомился Валентин. — Действительно желаешь поужинать в моем обществе, или тебя ждут?

— Ну тебя в болото, — сказала я с такой же ненатуральной обидой. — Не желаешь принимать пищу в моем скромном обществе, так и скажи, не томи фальшивой вежливостью.

— Ладно, раз ты сама напросилась, то я пожертвую удовольствием, каковое предвкушал с утра, — согласился Валентин. — Мы едем не ужинать, а просто перехватить кусочек пиццы. Основной праздник впереди, о чем я и приехал тебя уведомить.

Когда нам выдали среднего качества пиццу где-то в дымном подвальчике (ранее заведение числилось заурядной пельменной, и оригинальный дух не успел выветриться), Валентин произнес без большого вдохновения.

— Наш добрейший заказчик и более чем одаренный наниматель желает вывести тебя в свет. Объявил нынче по телефону, что будет счастлив и рад видеть тебя в воскресенье вечером на шабаше ведьм. Попросил съездить к нему и получить пригласительные билеты на два твоих лица, с тем, чтобы я не позднее, чем сейчас, вручил их с необходимыми заверениями в его почтении, далее сообщил ему твой учтивый ответ. Он принимает лишь положительный, прошу заметить. Далее, в означенный день и час мне следует обеспечить прибытие на шабаш и убытие с оного, не обременяя сборища своей излишней персоной. Каков? Второе лицо — на твое усмотрение, любого пола и возраста, за единственным указанным ограничением. Меня брать никак не велено, то оговорил специально благосклонный друг и любезный меценат.