Гобелен с пастушкой Катей

Все было бы ничего, однако на следующей неделе муж Ольги возвращался из командировки. Хоть чертовы ящики стояли в стенном шкафу и хлеба не просили, но рассказать мужу историю их появления Ольга была не в состоянии.

Я ее хорошо понимала, даже в собственном щадящем изложении Ольга получалась дурой редкого масштаба. И это был лишь семейный аспект проблемы. А за ним следовал другой…

Даже не будучи гигантом мысли, можно легко понять (Ольгу догадка посетила на третий день), что с ящиками что-то нечисто. Владелец поспешно исчез у черного хода ресторана «Яхта», его друг-таксист с подозрительной доверчивостью передал вещи на хранение незнакомой девушке, а сам слег в больницу с неизвестным диагнозом. Временная держательница бессовестно подкинула вещи подруге и укатила на край света.

Обдумавши проблему очень тщательно, Ольга встревожилась не на шутку. И не захотела дожидаться мужа с таким багажом. Следовательно, она желала избавиться от улик до его приезда, а время поджимало.

Исследовать содержимое ящиков Ольга не решалась, наверное, из опасения найти там расчлененный труп.

С каждым проходящим днем уверенность в криминальном происхождении имущества возрастала, что бросало мрачную тень на ее, Ольги будущее. В процессе уединенного размышления она надумала три варианта дальнейших действий:

№ 1 — выбросить проклятые ящики на помойку однажды темной ночью,

№ 2 — сдать их в милицию, пускай там разбираются,

№ 3 — отнести ящики в больницу совладельцу Косте.

Каждый из вариантов имел слабые стороны. Первый, самый соблазнительный, не выдерживал критики в том случае, если хозяева или Лера все-таки явятся за вверенным имуществом и будут неприятно удивлены. Могут не поверить, и что тогда?

Второй вариант, с вмешательством милиции мог повлечь за собой вопросы и подозрения в соучастии, попробуй, развяжись с ними потом!

Третий, самый резонный, был невыполним потому, что ни больницы, ни фамилии пациента Ольга не знала. Лера ничего не сообщила перед внезапным отъездом.

Терзаемая сомнениями и раскаяньем, Ольга решила обратиться в «Аргус», и надо же, чтобы вместо профессионального Отче Валентина, бедняжка наткнулась на меня, чья компетентность в подобных делах располагалась на уровне ее собственной.

Однако сознаться в своей непригодности я не могла. Женщина трогательно мне поверила, призналась во всех проделанных глупостях… А я доложу, что, извините, перед вами самозванка, и ваша исповедь напрасна, это было свыше моих сил!

Бедная Ольга закончила скорбный рассказ и ждала от меня мудрых слов и действий, но ни я, ни компьютер ей ничего путного предложить не могли. И сознаваться было поздно, очень неловко получилось.

Я лихорадочно думала и нервно перелистывала настольный календарь с моей записью о первых клиентах Муратовых. Календарь и навел на смелую идею, а также промелькнувшее в рассказе Ольги название издания.

Полуослепленная полетом собственной мысли, я почти машинально задала вопрос.

— Ваша Лера в «Химии нового века» работает? А фамилия ее как?

— Да, в «Химии нового века», — послушно ответила Оля. — Суровцева Валерия Федоровна. А что?

— Подождите секунду, сейчас я попробую сообразить один вариант, — предложила я. — Не ручаюсь, что получится, но, может быть, вычислим координаты таксиста-монументалиста. Она, ваша Лера, наверняка с работы ему звонила или оттуда больницу искала. Вы, Оля, посидите, пожалуйста, в приемной, а я покручу телефон. Если не выйдет, ещё что-нибудь придумаем.

Ольга кивнула с пониманием и послушно пошла в предбанник. Наверное, решила, что у частного детектива есть свои методы работы и скрытые источники информации. Так оно, собственно, и было.

Только источники у меня имелись не детективные, а свои, редакторские. И я собиралась ради Ольги Савельевны и женской солидарности совершить неэтичный поступок, причем без малейшего колебания. Не столько Ольга-Ада меня трогала, сколько крайний, прямо-таки умилительный идиотизм ситуации, в которую загнала себя ученая дама.

Дело в том, что в редакции журнальчика «Химия нового века» лично у меня существовали связи на весьма высоком уровне. Их ответственный секретарь, фигура № 2 после главного редактора в свободное от химии время баловался сочинением научной фантастики и давно пробивался в сборник, который мы с коллегой Викентием Львовичем делаем для души и юношества довольно регулярно. Неловко признаться, но трудно представить существование любезности, в которой ответственный секретарь мог бы мне отказать. Этим я и собиралась воспользоваться без всякого зазрения совести. Только бы застать его на службе… Я выудила из сумки свою профессионально разбухшую записную книжку, в отдельной графе: «авторы гипотетические» нашла его прямой, не через секретаря, телефон и набрала номер.

Ответственный секретарь взял трубку со второго гудка, и радости его не было предела. Для меня он всегда находил галантные слова и любой объем времени. Писательское тщеславие все же могучая сила! Покалякав о том, о сем и даже не упомянув о сборнике или его повестухе (гадко с моей стороны, конечно), я приступила к неэтичному поступку.