Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

Башка раскалывалась, в висках усердно долбились мастеровые с отбойными молоточками. Врезались глубоко, на полный штык. А тут еще Холин нависал над столом и орал как блажной. А Холин – это вам не Лоскутков, в него книжечкой не запустишь. Этот в ответ запросто может и в кису слегонца засыпать. Характерный товарищ!

– …Всё сказал? – с надеждой вопросил Андрей.

– Я еще только начал.

– Гриша, я устал!

– Вот тогда отдохни, соберись с мыслями, а я пока еще скажу… Ты чего здесь орешь? Чего распаляешься? Всё? Окончательно себя начальником возомнил? Бей своих, чтоб чужие боялись? Так? Ты сам себя сегодня в зеркало видел? Рожу свою синюшную видел?.. От твоего выхлопа, вон, все стекла в конторе запотели… К тебе парень с утра с серьезнейшей темой явился. А ты что? Молчишь?.. Ты его послал куда подальше! Еще и книжкой в него запустил. И какой книжкой! Уголовно-процессуальным кодексом!

– Гришка, у тебя цитрамона случайно нет? – простонал Мешок.

– Цитрамона нет. Но есть коньяк и лимон. Коньяк хороший, лимон засохший.

– Умоляю, не произноси больше вслух этого слова! А то я блевану.

– А тебе только на пользу, – хмыкнул Григорий. – Ладно, угоревшим в лесу суицидником я сам займусь. Только позжее. Сейчас снова звонили по поводу Неждановой: надо ехать оформлять бумаги, а завтра, соответственно, бабу эту от них забирать.

– Гришка, съездишь, а?

– А куда деваться? – проворчал Холин. – бумаги-то я подпишу. Но куда мы эту ведьму селить будем? Это тебе не Иван Демидыч, упокой душу его!

– Гришка, будь другом, ну не грузи ты меня сейчас, а?! – взмолился Андрей. – Я… Я подумаю. А сейчас оставь меня, пожалуйста, в покое.

– Хорошо. Оставляю. Вот только самое последнее.

– Что там еще?

– Я по поводу Северовой.

– О, боги! – жалобно охнул Мешечко. – Всё, хорош уже! И так все понятно. О решенном говорить – только путать.

– А вот мне непонятно! Ты решил начать охоту на ведьм. Допустим, в конце концов, как начальник имеешь полное право. Возможно, я чего-то не знаю и ты действительно имеешь к тому основания… Но! – Холин сердито посмотрел на друга. – У меня тоже есть что сказать! За Наташу!

Вот не зря в народе говорят: помянешь черта, он и объявится. Не успел Андрей ответить, как дверь распахнулась и в кабинет вплыла Северова собственной персоной и с пузатым «рив-гошевским» пакетом.

– Гриша, выйди, пожалуйста. Нам с Андреем Ивановичем нужно поговорить, – безапелляционно заявила она, беря стул и присаживаясь напротив Мешка.

– Вообще-то, в этом кабинете пока еще я начальник, – страдальчески напомнил он.

– Мне было назначено на утро. Так что благоволите принять!

– Григорий, у тебя все?

– В принципе, да, – кивнул Холин, направляясь на выход. – Всё, я уехал.

– Счастливо… Так, теперь давай с тобой. Рапорт написала?

В ответ Наташа молча достала из пакета увесистую пачку распечаток, пробитых скоросшивателем, и шарахнула ею по столу, аккурат перед самым носом Андрея.

Мешечко посмотрел на нее удивленно-вопросительно.

– Здесь фиксация всех моих обращений к информационным массивам ГУВД за последние две с половиной недели. Я думаю, не составит особого труда проверить и убедиться, что все эти люди – почти четыре сотни человек, являлись пассажирами поезда № 51 «Санкт-Петербург – Москва», отправлявшегося с Московского вокзала в понедельник, 24 августа. То бишь поезда, в котором произошло убийство Ивана Демидовича.

– То есть ты хочешь сказать, что…

– А это… – не дала ему докончить Наташа и, порывшись в сумочке, вынула из нее сложенный вчетверо листок, – это данные «сухого отжима». Я отмониторила каждого из пассажиров, исключая детей и стариков, и очертила круг возможных подозреваемых. Исходя из их прошлого, контактов, связей и негативных эпизодов в биографиях. Таким образом, список сократился до восьми человек. Вот, получите. Расписываться необязательно.

– А-а… э-э… А рапорт на уход? – ошалело спросил Андрей.

– А никакого рапорта не будет! До сих пор мне была брошена только одна предъява. Что ж, пожалуйста! Изучайте, проверяйте. Подключайте свое УСБ-гестапо… Еще вопросы, претензии есть?.. Пока нет? Что ж, если появятся – я на месте. На рабочем! – Наташа поднялась, развернулась на каблучках. Уже дойдя до порога, она притормозила и, гордо вздернув носик, напомнила: – Вчера вы, Андрей Иванович, подвергли меня публичной порке. В присутствии всего личного состава. Так вот, по результатам проверки я жду от вас лично столь же публичных извинений!

Наконец-то в кабинете установилась вожделенная тишина. Какое-то время Мешечко «пережевывал» увиденное и услышанное, а потом невольно скосил глаза на положенный Наташей поверх бумажной кипы листок. В нем под номерами перечислялись установочные данные восьми человек. По мере изучения списка и без того измученное лицо Андрея приобрело землистый оттенок, так как под номером «пять» значилась настоящая бомба: «Бугаец Борис Петрович, 1974 года рождения». Причем именно это имя в отличие от прочих было особо выделено маркером.

Мешок задумчиво потер пульсирующие виски и щелкнул кнопкой селектора:

– Ильдар! Ольга Николаевна на месте?