Читаем Год 2077-й полностью

Год 2077-й

Владимир Степанович смачно и зло выругался. Встреча с сыном откладывалась. Командование отправляло его с внеплановой проверкой по ряду объектов, названия которых запрещалось называть в телефонных разговорах. Телефон Владимира Степановича был особый, защищенный от прослушивания, работал на специально выделенных частотах, как с использованием сотовых сетей, так и напрямую через спутник, обеспечивая устойчивую связь хоть в горах, хоть в тайге, хоть на северном полюсе. Но даже по столь защищенной линии — фактически ЗАС-связи — о некоторых вещах дозволялось говорить только кодовыми фразами. Отданный генералом приказ: явиться срочно в местный, Екатеринодарский штаб, и предстать там пред ясны очи внезапно приехавшего из округа начальника, был по сути рутинным, — обычное дело: поезжай, полковник, доложись высокому начальству, — но истинная суть сказанного была иная. На самом деле, никакой начальник из Ростова полковника Беленко в штабе не ждал, и вообще начальников с указанной генералом фамилией в Округе не было. Ему следовало незамедлительно явиться в штаб, в секретную часть, там получить список инспектируемых объектов и необходимые документы, затем зайти в строевую и финансовую части, после чего отбыть по предписанному маршруту.

Выключив газ под сковородой, Владимир Степанович накрыл ее крышкой, вымыл руки над раковиной и пошел одеваться.

Через полчаса джип полковника Беленко въехал на парковку перед штабом.

Заглушив двигатель, Владимир Степанович выбрал в адресной книге телефона контакт сына и послал вызов. Андрей ответил после второго гудка:

— Да, отец, — послышался из мобильника голос сына. Сухой, почти официальный тон. Впрочем, доброжелательный, как у какого-нибудь банковского клерка, для которого ты — ходячий процент к премии. Со дня смерти Лары Андрей никогда не называл его «папой», всегда исключительно так, «отец». — Я уже еду.

— Сын, у тебя ключи от квартиры с собой? — спросил Владимир Степанович.

— С собой. А что, ты не дома?

— Нет. Срочно вызвали. То, что ключ у тебя с собой — это хорошо. А-то пришлось бы тебе к штабу сначала подъехать.

— Надолго? — спросил его Андрей.

— Надолго, — ответил Владимир Степанович. — Вряд ли в этот раз с тобой увидимся.

— Вот как… — сожаление в голосе Андрея было почти искренним.

— Служба. Сам понимаешь…

— Да. Понимаю.

— Ты базируйся на сколько надо. Если бабу приведешь — без проблем, только чтобы без эксцессов. И еще… я там мясо начал жарить, да вот вызвали…

— Понял. Разберусь. Спасибо!

— Ну, давай, сын… Если что, звони.

— Давай, отец… — Андрей отключился первым.

Положив телефон в карман, Владимир Степанович взял лежавший на переднем пассажирском сиденье портфель, вышел из машины и направился к штабу.

Уже через час Владимир Степанович, в сопровождении двоих крепких ребят из БОР (батальон охраны и разведки), выехал из Екатеринодара в западном направлении.

Первый объект в списке Владимира Степановича находился в русской республике Крым. Там он пробудет недолго, поскольку, ввиду соседства этого региона с откровенно фашистской Украиной, служба на объекте была поставлена образцово. Затем будут авиабазы в Приморско-Ахтарске и Кущёвской. Потом — объекты на Ставрополье, в предгорьях Кавказа и в Южной Осетии. Дагестан, Чечня, Калмыкия… Объекта под Новороссийском, за который вот уже семнадцать лет отвечал Владимир Степанович, в списке не было.

Объект, якобы «законсервированный» еще во времена СССР, о существовании которого даже в Генштабе знали единицы, был полностью автоматизирован и в любой момент готов принять на длительное пребывание высоких государственных и военных чиновников с семьями и охраной. Увы, короткая война, что произойдет через неделю, смешает планы высоких чинов, которые большей частью сгорят в своих московских кабинетах, элитных квартирах и подмосковных особняках (а кто не сгорит, того позже убьют радиация и благодарные граждане). Никто из тех, кому полагалось в черный день заселиться в комфортабельные убежища под Новороссийском, до объекта так и не доберется. Да и сам Владимир Степанович — «смотритель» объекта, как он в шутку сам себя называл — объект свой больше не увидит. Он погибнет, сгорит в термоядерной вспышке, когда прибудет на совсем другой объект, последний в его списке. А последним человеком, который окажется на объекте под Новороссийском, станет его сын Андрей — будущий предатель-перебежчик, убийца и идейный фашист.