Год 2077-й

Ефрейтор вернулся на тротуар и пошёл между парусником и штабом, поглядывая на кряжисто оттопыренные от вагонных бортов тележки, каждое колесо в которых было ему по грудь. Таких тележек у «Адольфа» было по шесть на каждый вагон, — три справа и три слева, — сорок восемь колёс. Над колёсами вдоль бортов вагонов тянулись лёгкие алюминиевые мостики с перилами; на крышах такие же мостики, но с более частым креплением, в полтора раза увеличивали площадь верхней палубы — ровной площадки, выстланной лёгкими алюминиевыми листами. Нижние мостики и верхнюю палубу связывали алюминиевые же лестницы, по две на борт каждого вагона, нижние площадки которых были рядом с дверями, ведущими на нижнюю палубу, а верхние — над третьим по счёту, если считать от двери, окном. Реи с мачт головного вагона были сняты и вместе с зачехлёнными парусами уложены вдоль верхней палубы. Мачты стояли просто потому, что высота их превышала длину вагона, — их снимала команда на короткое время, когда парусник требовалось протолкнуть, например, под дорожной развязкой, или мостом.

Дойдя до смычки между вагонами, Кречет снова сошёл с тротуара, прошёл между тележками шасси, — расстояние от последнего шасси головного вагона до первого шасси прицепа было около пяти метров, — и осмотрел закрытый бронелистами трёхметровый переходной мостик, параллельно которому от вагона к вагону тянулись толстые масляные амортизаторы. Вверху, над бронированным переходом, крыши-палубы вагонов соединялись ещё одним мостиком, подвижным алюминиевым.

Смычка-переход освещалась с двух сторон двумя уличными фонарями, тени здесь не было. Кречет осмотрел сцепку, присел и посмотрел под вагонами. Никого. Развернулся, чтобы вернуться на тротуар и в этот момент человек, уже несколько минут сидевший, пригнувшись за бронелистом на мостике, встал, зажал нож зубами, чтобы освободить на время обе руки, рысью перемахнул с мостика на амортизатор, осторожно, будто медля, взял нож в правую руку и прыгнул на Кречета сзади. Левой рукой нападавший обхватил голову ефрейтора и рванул её назад, а правой нанёс точный колющий удар ножом сверху вниз чуть пониже кадыка в блуждающий нерв. Кречет умер мгновенно. Человек в застиранной «флоре» не дал телу упасть и быстро оттащил его назад, за шасси второго вагона.

Уложив труп часового в тени под вагоном, человек быстрым шагом направился к ограде со стороны улицы Алексеевой. С другой стороны ограды тотчас подошёл ещё один, высокий, мосластый, с длинным чубом на лысой голове, вислыми усами и с золотым кольцом в левом ухе. В одной руке у него был увесистый рюкзак, в другой — АК-74 калибра 7,62 с красно-коричневыми деревянными прикладом и цевьём, и с магазином из рыжего пластика — легендарное «Весло». Собственный автомат — «Ксюха», с такими же прикладом и цевьём и таким же рыжим магазином, только под патрон 5,45 — у него висел на груди, а за спиной был точно такой же рюкзак, как и тот, что он держал в руке.

— По красоте сработал, Миша, — тихо сказал подошедший, передавая автомат между прутьев ограды. — Уважаю.

Взяв оружие, Миша Пельмень прислонил его к стене здания штаба фашистов, потом принял сначала свой рюкзак, потом рюкзак товарища.

— Давай, Серьга, перескакивай и пошли минировать «Гитлера»! Я в этой твоей взрывчатке нихрена не соображаю.

— Эт ничего… — ответил ему Серьга, перебравшись через ограду. — Взрывному делу я тебя прямо щас обучу… А вот как ты лысого уконтрапупил — эт прям искусство!

Тем временем, в военном городке…

В военгородке было тихо. Подрагивали живыми огоньками фонари на столбах, где-то лаяли собаки. В окнах домов, служивших фашистам то ли казармами, то ли общежитиями, было темно. Насколько могли видеть искатели, свет горел только в штабе, в паре окон на первом этаже, где сидел дежурный по гарнизону офицер, в здании бывшей школы, где располагались караул и резерв патруля, и на отгороженной территории группы «Валькирия» (у этих свои караул и патруль).

До железобетонного забора с колючкой, за которым стояли здания арсенала, сумки с аммоналом донесли в три приёма. Сначала пришлось пару минут посидеть в кустах, пропуская патруль. Двое пехотинцев шли медленно, расслабленно и трепались о чём-то своём, не глядя по сторонам. Заметь эти олухи искателей, Молотов привалил бы обоих, те «мама» сказать бы не успели. Потом следовало убедиться, что часовой внизу, во дворике, а не на караульной вышке, что торчала над забором в углу огороженной территории арсенала.

В прошлые посещения искателями военгородка (посещения эти были всегда ночью) часовые на вышку не поднимались, а ходили кругами по арсенальному дворику, — это было видно, если на несколько минут залечь в кустах в двадцати метрах от ворот и смотреть на щель под воротами: бетонированный дворик арсенала хорошо освещался, и часовой при каждом проходе отбрасывал в сторону ворот длинную тень.