Год багульника. Тринадцатая луна

— Да уж, сурово у вас там, — покачав головой, признал хэур. — Нелегко, наверное, страдать за кого-то, когда и своих проблем хватает.

— Ты не понимаешь! — упрямо воскликнула Моав. — Кейна это то, что помогает выжить в самые тяжелые моменты. Есть страдания, которые нельзя вынести в одиночку. Если же одно из таких несчастий выпадет на твою долю, твой кейнар может спасти тебя, взяв на себя половину твоей боли. От боли же, причиненной кейнаром, не сможет спасти никто…

Только немного спустя, уже ложась спать, Сигарт понял, что так и не узнал, свободно ли сердце его попутчицы. Хотя, если честно, его это не слишком волновало — пусть остроухие сами едят этого худосочного цыпленка, рыси же предпочитают мясо понежнее. Гораздо больше его интересовала эльфийская магия — и как это у них так все хитро запутано. И сердца, и виденье, и боль, и радость… Прямо клубок какой-то без начала и конца. Сигарт и представить себе не мог, насколько скоро ему придется познакомиться с лунными чарами и насколько близко: при воспоминании об этом случае его еще долго передергивало.

***

Это случилось в одну из ночей по дороге к Риану. Солнце давно село, на траву легла роса, сквозь сплетенные ветви виднелось желтоватое зарево — вставала луна. До полнолуния ей оставалось совсем чуть-чуть. Сигарт еще с обеда заметил, что с Моав что-то не то — на все вопросы она отвечала отвлеченно, порой невпопад, да и двигалась странно, словно в полусне. Поначалу хэур не придал этому особого значения, но через некоторое время Моав совсем перестала отвечать на вопросы, а это вовсе на нее не похоже. Тем не менее, Сигарт решил «не будить лихо, пока оно тихо» и просто перестал их задавать.

Они продолжали идти через лес — уже молча. Луна вскоре поднялась над верхушками деревьев и повисла над лесом, став из желтой бледно-серебристой. Сигарт обвел взглядом окружающий пейзаж. В свете луны деревья отбрасывали странные тени: похожие на паучьи лапы, они покрывали все вокруг черно-белым кружевом так, что нельзя было разобрать истинную форму предметов. Они исчертили стволы деревьев, камни, траву и даже одежду путешественников. Глаза хэура остановились на Моав — ему показалось, что ее руки светятся в темноте. Он помотал головой, наверное, это просто так падает свет луны… Но призрачное сияние все усиливалось. Теперь Сигарт совершенно точно видел — от рук эльфы шел тусклый голубоватый свет. Он поежился. Будто почувствовав его недоумение, Моав повернулась к нему. На помертвевшем лице застыла холодная улыбка, синие глаза были пусты и похожи на стекло.

— Не бойся, я не причиню тебе зла, — ее голос звучал ровно и бесстрастно, от его звука Сигарту стало холодно, как от прикосновения куска льда. — Скоро полнолуние, великая богиня дает мне свою силу, чтобы я сохранила ее до следующей полной луны. Ее свет входит в мою кровь, чтобы питать виденье. Не удивляйся ничему, пожалуйста…

Не спуская глаз с Моав, хэур кивнул. Он все всматривался в нее, она казалась чужой и холодной. По коже пробежал озноб: «Почти как мертвая!» Эльфа подняла лицо к небу, немного постояла.

— Остановимся здесь, — не оборачиваясь к Сигарту, проговорила она.

Тот снова кивнул и на всякий случай отошел подальше. Пока он устраивался на ночлег, Моав куда-то исчезла — просто растворилась в темноте; он даже и не заметил, как она ушла. Сигарт почти уснул, как по спине повеяло холодом. Он упруго вскочил на ноги — чуть поодаль, среди темных деревьев неподвижно стояла Моав. Тонкие руки ее светились, голову украшал большой венок из омелы — ее ветви топорщились, точно зеленые пальцы.

Не говоря ни слова, она двинулась в сторону хэура. Он присмотрелся повнимательнее и похолодел — остановившиеся глаза, не мигая, смотрели куда-то мимо него. Сигарт невольно вздрогнул: «Она еще и во сне ходит!» Тем временем Моав молча прошла рядом с ним, медленно, непривычно прямо. Не шевелясь, Сигарт глядел на проплывающую мимо фигуру.… Неожиданно эльфа повернула голову, словно почуяв присутствие хэура, медленно развернулась и двинулась обратно. По телу Сигарта пробежала леденящая дрожь: она и впрямь не видела его, находя направление не зрением, а каким-то иным чувством.

Она подошла вплотную. Сигарт замер, затаив дыхание. Светящиеся глаза пронизывали насквозь. Он невольно попятился, уперся спиной в дерево, вжался в него. Моав несколько мгновений постояла, затем медленно подняла руки и положила ему на плечи. От сияющей голубоватой кожи исходил ощутимый холодок. Она поднялась на цыпочки, синие глаза приблизились, став похожими на два заледеневших озера. Больше хэур ничего не помнил…

Он очнулся лишь наутро. Моав сидела на своем плаще и с аппетитом ела большое яблоко.

— Проснулся, наконец-то?

Сигарт с трудом сел — голова была тяжелой, как с похмелья.

— Что это было?..

— Где?

— Здесь, вчера ночью — я как будто провалился куда-то, ничего не помню.

Эльфа перестала жевать яблоко, ее лицо стало озабоченно-расстроенным.

— Прости, я, наверное, случайно к тебе прикоснулась, — виновато протянула она. — Свет Эллар может так действовать на тех, кто к нему непривычен.