Год дурака

– Мой сын к тебе привязан. Он просто вредный мальчишка, который никогда в этом не признается. Соня, хватит спорить. Берем паспорта и идем подавать заявление. К счастью, в нашем возрасте не потребуется справка о беременности и присутствие родителей.

– Вот именно – в нашем возрасте! Тебе всего двадцать два! А мне тридцать!

– Двадцать три.

– О, это круто все меняет, – заверила я с сарказмом.

– Дело не в моем возрасте, а в твоих предрассудках, – Эрик покраснел от гнева. – Ты придумала себе некий иллюзорный нежизнеспособный образ и ждешь, когда появится тот, кто ему соответствует. Игнорируя чувство ко мне только потому, что я не похож на твою фантазию!

– Зато Роланд похож! – воскликнула я.

– Роланд похож на тех типов, которых описывают в учебниках по психиатрии, – отрезал Эрик.

– Ах, ты начал оскорблять его! Тогда я ухожу! Прямо сейчас!

– Если предложение пожениться не сработало, мне остается только привязать тебя к стулу.

– А может, этого я и хочу – чтобы ты привязал меня к стулу, – сникла я.

– А может, это именно то, чего не хочу я – знать, что ты остаешься со мной только потому, что я не позволяю тебе уйти.

– Тогда попрощайся со мной, – прошептала я. Голос совсем пропал.

– Соня, – Эрик взял меня за руку, – у меня уже была жена. И я только и слышал от нее: «Я могла бы быть в Париже, но я здесь, с тобой. Я могла бы быть в Нью-Йорке, но я здесь, с тобой». Каждый день она тонула в сожалениях и размышляла, что, если. Когда человек не может определиться, нужен ли ты ему, сомневаясь изо дня в день и из месяца в месяц, – это унизительно. Это разъедает.

Я посмотрела в его глаза. Они были такие синие, что едва верилось.

– Я не могу определиться, Эрик. В этом моя проблема. Либо я уйду сейчас, либо останусь здесь думать «что, если».

В его взгляде я увидела невысказанное «Тогда иди», но затем он поцеловал меня. Это было совсем легкое прикосновение, но для меня весь мир опрокинулся. И я тоже, неуклюже повалившись на диван поверх трусов и маек. Ладони Эрика скользнули по моим волосам, и свет вдруг сменился бархатной темнотой – или же я просто закрыла глаза. Кончики его пальцев плыли по мне, как блики по сверкающей воде – по щекам, шее, ключицам, груди. Я почувствовала его щекочущее дыхание возле уха, и мне стало так хорошо, что… я поняла, что пора с этим заканчивать. Мгновенно я вывалилась из бархатного мира и, тяжело дышащая, в расстегнутой блузке, скатилась с дивана на ковер.

– Нет! Хватит! Нельзя! – в моей голове пульсировало: «Роланд. Роланд. Роланд».

Приподнявшись, Эрик посмотрел на меня со скорбной кривой ухмылкой. Кто-то нажал на звонок, и резкая, бьющая по нервам трель заставила нас вскочить.

– Это шофер, за мной, – кое-как я затолкала, утаптывая ногой, оставшиеся вещи в сумку и поволокла ее к выходу.

– Мне нужно попрощаться с Игорьком, – крикнула я из коридора, наконец вспоминая про необходимость застегнуть пуговицы.

Поднявшийся шофер взял мою сумку и проследовал к лестнице.

– Он во дворе, перед домом, – Эрик вышел из комнаты и прислонился к стене, не глядя на меня.

– Закроешь дверь. У тебя есть ключ.

Я сбежала вниз по лестнице.

Сгорбившись, Деструктор сидел на бортике в песочнице.

– Я уезжаю, Игорек, – тихо сказала я, приблизившись к нему и пытаясь поймать его взгляд.

– Я знал, что ты это сделаешь, – скрипучим голосом произнес Деструктор.

У него было такое неприступное лицо. Маленький свирепый воин.

– Не расстраивайся. Я буду…

– Ничего не надо. Я не расстраиваюсь. Ты была просто нашей соседкой.

Я потянулась к нему, но он раздраженно дернулся.

– Не трогай меня.

Они захлопнулись, будто ракушки – отец и сын. По-собачьи понурившись, я побрела к машине.

Я села на заднее сиденье и отвернулась к окну, чтобы водитель не видел моего лица. Меня не оставляло ощущение, что я совершила предательство. Почему? Я не встречалась с Эриком. Я не обещала Деструктору, что стану его новой мамочкой, и даже, помнится, обещала обратное. Но кто теперь будет зашивать майки Деструктора? Если он будет выглядеть неряшливо, над ним начнут смеяться в школе. Надеюсь, Эрик будет варить ему супы, хотя бы иногда, это полезно для желудка. Кстати, с кем теперь будет гулять по вечерам Эрик? Он же испортит себе глаза, неотрывно сидя за компьютером… Подобные мысли впивались в мой мозг и застревали в нем, как иголки. Я все еще отчетливо помнила медленные томящие прикосновения Эрика. Переспала бы с ним и не мучилась, а потом поехала к Роланду. Я могу соврать шоферу, что забыла что-нибудь и, вернувшись, продолжить начатое… Хотя вряд ли Эрик согласится. О чем я думаю!

В воздухе реяли белые мушки. Когда я стерла слезы, я поняла, что это снег. Первый в этом году. Снег падал и падал. К тому моменту, как мы доехали, земля скрылась под слоем белой крошки.

Роланд жил в центре, на одиннадцатом этаже громадного жилого комплекса. В подъезде стояли растения в кадках и висели картины, а в лифте не пахло мочой, и я подумала, что это здорово, пусть и не способно улучшить мое настроение.

Роланд вышел на лестничную клетку. На нем были легкие рубашка и брюки его любимого серебристо-серого оттенка.