Год гнева Господня (СИ)

Ариана сидела на горке из несвежей соломы, обхватив колени руками, так, чтобы не касаться спиной холодной стены. Ей до сих пор не хотелось верить в реальность происходящего. «Откуда вообще взялся этот мерзкий старикашка?!» Ариана вспомнила вчерашнего скобянщика, приведшего стражников и внезапно, ни с того ни с сего, закричавшего «Биафора!», указывая пальцем на нее. Стражники переглянулись, спросили скобянщика: «Уверен?» Тот закивал головой, выкрикивая: «Она! Она! Я сам видел!» Ачегорри и Шибале, друзья Жанте, с выпученными глазами выскочили из притвора и принялись наскакивать на торговца: «Да ты ополоумел, старик! Она только что потеряла жениха! Это мерзавец Арро его зарезал или дружки его! При чем тут она?!»

Скобянщик, злобно сверля Ариану красными глазками, упрямо мотал головой. «Биафора!», снова выкрикнул он. Стражники пожали плечами и взяли Ариану за руки, без особого, впрочем, рвения. Один из них, пожилой полноватый горожанин с мокрым от пота усатым лицом, утешительно произнес: «Не волнуйся, дочка, прево разберется. Всякое случается».

Шибале попытался было вырвать Ариану из рук стражников, на что молодой сержант лишь разозлился и выхватил бракемар из-за пояса: «Только попробуй, каготская морда — и отправишься вслед за нею!»

«Куда вы ее ведете?» удерживая Шибале рукой, спросил Ачегорри.

«К прево, в тюрьму Сент-Элуа», ответил пожилой стражник. «Да не волнуйтесь вы так, завтра с утра придет прево и во всем разберется».

«Подождите немного, сейчас должны подъехать ее родители, давайте дождемся их», попытался уговорить стражников Шибале.

«И что это изменит?» пожал плечами молодой сержант. «Человек сказал «Биафора», кивнул он в сторону скобянщика. «Значит, дело начато. Родители пусть подъезжают завтра, когда будет прево. Кстати, где нож?».

Шибале с пожилым стражником развернулись и пошли искать орудие убийства. Вскоре они вернулись, разводя руками. Видимо, кто-то уже успел приделать ноги дорогому предмету.

«Каготка могла спрятать нож под платьем», неожиданно подал голос скобянщик. «Нужно обыскать ее!»

Ариана вздрогнула и отшатнулась.

«Уж не ты ли собрался ее обыскивать?» с ухмылкой спросил торговца молодой сержант. «Не беспокойся, дядя, обыщут, кому положено».

«Тогда я пойду?» В голосе скобянщика явно проскользнула досада.

«Куда «пойду»? Ты что, порядка не знаешь? Пойдешь с нами, проведем инскрипцио, потом делай, что хочешь».

«Что еще за инскрипцио?» насторожился скобянщик.

«Секретарь суда все тебе объяснит. Пошли уже».

Стражники повели Ариану мимо огородов, мимо кладбища перед церковью Сен-Мишель. Это были кварталы бедняков. Здесь не встретишь каменных устау, таких как в центре, в Ля-Руссели и у рыночной площади. Гнилыми зубами нищего щерились на Ариану неровные ряды одноэтажных саманных домишек, иногда с фахверковыми стенами, по недавней фламандской моде. На углу улицы Потаскух их сменили деревянные хибары, покосившиеся сараи и пристройки, крытые почерневшей соломой или дешевой черепицей. За ними начинались мастерские дубильщиков. Чем ближе к Соляному подъему, тем нестерпимее становилась вонь, издаваемая гниющей в канавах мездрой. Заметив развалившуюся на дощатом настиле свинью, молодой сержант что-то крикнул ее хозяйке про штраф и конфискацию, на что та с недовольным видом принялась сгонять скотину с мостовой. Затем стражники повернули налево и двинулись вдоль старой крепостной стены, облепленной неказистыми домишками. Здесь уже было почище и не так смердило, несмотря на валявшиеся повсюду кучи мусора и полусгнившие трупики черных крыс.

Наконец, они дошли до выцветшего здания мэрии, нелепо прилепившегося к фасаду старой крепостной стены. Посередине здания проходила приземистая арка, ведущая к центру города. Над аркой возвышалась звонница с городским колоколом, а слева — распахнула створки резных ворот церковь Сент-Элуа.* За все время пути Ариана не проронила ни слова, как будто происходящее и не касалось ее вовсе. Лишь оказавшись в каменном подвале, в одиночестве и глухой тишине, она беззвучно разрыдалась. «Это какой-то глупый сон! Этого не могло случиться со мной! Не должно было… Это не моя жизнь, не моя!»

[*Св. Элигия]

Дверь распахнулась, и в камеру вошел пожилой усатый стражник, тот, что успокаивал Ариану на площади перед церковью. Бросив на каменный пол ворох соломы, он утешающим голосом произнес: «Ты уж прости, дочка, но придется тебе эту ночь здесь коротать, в подвале. Завтра освободится хорошая камера, тогда и переведем тебя. Только она подороже будет. У нас для негорожан порядок такой: два денье в сутки за место. Если нужен будет матрац и одеяло — еще два денье в сутки. Хлеб и вода — за счет города, но если захочешь еду получше — сторгуемся. Судя по платью, ты ведь не из бедных, да?»

Ариана ничего не ответила, продолжая смотреть прямо перед собой, в пустоту. Усатый стражник пожал плечами, вздохнул и тихо вышел, заперев дверь на засов.