Год гнева Господня (СИ)

— Как именно?

— Всякими непристойностями… Хотели напасть на него и стащить чулки…

— Ты хочешь сказать, что сын Симона Солера занимается такими глупостями? — прево осуждающе посмотрел на Ариану.

— Это все видели и слышали, — горячо возразила она. — Там много народу было…

— Кто именно? Кроме твоих дружков.

Ариана замолчала, потом вдруг вспомнила:

— Там был такой человек, молодой, одетый не по-нашему, темноволосый и с рыжеватой бородой.

— Еврей, что ли? — нахмурился прево. — Евреи не годятся, нужны добропорядочные горожане христианской веры.

— Я не знаю, может, и не еврей, — неуверенно промолвила Ариана.

— «Я не знаю», «может — не может», — передразнил ее прево. — Что мне делать с твоими «не знаю»?

Ариана молчала, пытаясь вспомнить еще кого-то из очевидцев.

— Ну допустим, — продолжил прево. — И что было после этого?

— Потом этот Арро закричал: «Смотрите, у кагота нож!»

— У какого кагота?

— Я не знаю, я не видела никакого ножа.

— У твоего жениха был с собой нож в тот день? — по едва дрогнувшим векам Арианы прево понял, что попал в цель. Ариана молча кивнула.

— Зачем он пронес в город нож?

— Я не знаю, я говорила ему, чтобы не брал с собой…

— То есть получается, — немного подумав, заключил прево, — что твой жених достал нож и принялся угрожать им сыну мессира Солера, так?

— Я не видела этого, — мотнула головой Ариана.

— Но ты же видела нож в руке у своего жениха?

— Нет, только на шее, на веревочке.

— Но ты только что говорила: «я не видела никакого ножа». А теперь вдруг оказывается, что видела, но на шее. Ты видела его сквозь рубашку? Или все же в руке?

— Я имела в виду… — Ариана запнулась и замолчала, не понимая, как такой простой вопрос мог вдруг сплестись в нераспутываемый клубок. Молчал и прево, раздраженно разглядывая белесое плесневое пятно на каменной стене; затем, обращаясь к стражнику Виллему, спросил:

— Вы обыскали ее вчера?

— Да, пригласили матрону Кларемонду. Ничего не нашли.

— Обвиняемая могла скинуть нож по дороге?

— Исключено, — решительно возразил стражник. — Я следил за ней неотрывно всю дорогу: думал, наверняка попытается избавиться от ножа. Но нет.

Прево снова ненадолго задумался, затем махнул рукой:

— Здесь нам больше делать нечего, пошли теперь к этому скобянщику. И повторяю: если он подаст на вас жалобу за незаконное задержание, я вас, олухов, прикрывать не стану.

Прево резко развернулся и вышел из камеры. Усатый стражник Виллем выбежал вслед за ним, поспешно задвигая за собой громоздкую дубовую дверь.

***

— Мессир прево, а нам обязательно забирать тело из аббатства? — Виллем явно был не склонен плестись за трупом через полгорода. — Монахи ведь наверняка затянут свою кантилену про право совте и всякое такое?

— Обязательно. Так требуют кутюмы.

— Но зачем?

— Во-первых, тело нужно отнести к посоху Святого Северина.

— Это что же, через весь город его тащить? — охнул Виллем.

— Да. Но не волнуйся, тебе лично тащить не придется — я отряжу своих людей. Поскольку убитый не горожанин — нести его к Святому Северину нужно тем более. Чтобы по пути кто-то мог рассказать что-нибудь о нем: есть ли у него лавка в городе, или имущество, или долги, с кем дружил, с кем враждовал — ну и так далее. Не прикажешь же ты мне тащиться в его крестианарий и расспрашивать там всех подряд?

— Много чести, — поддакнул стражник.

— Вот-вот. Во-вторых, нужно будет подвести подозреваемую к покойнику, чтобы проверить на кровотечение и выпот.

— У каготки? — изумился Виллем.

— При чем тут каготка? У трупа, естественно. Иногда в присутствии убийцы раны жертвы открываются и начинают кровоточить или источать сукровицу. Это называется посмертный выпот. Ну и в-третьих, в случае убийства допрос обвиняемого следует проводить перед трупом в здании мэрии — таковы правила. Давай, открывай, — прево кивнул на дверь перед собой.

Стражник отодвинул засов и толкнул дверь вовнутрь. Лежавший на деревянной кровати скобянщик тут же спрыгнул на пол и поспешил к ним навстречу:

— Мессир прево, это возмутительно! Я буду жаловаться мэру и сенешалю! Ваши стражники совершенно незаконно заперли меня здесь вчера. Я говорил им, что они остолопы, но все без толку!

— Надеюсь, вы не взяли с него жолаж?* — повернулся прево к Виллему. Тот покачал головой:

[*Плата, взимаемая тюремщиком с заключенного за вход и выход из тюрьмы]

— Нет, только за еду и постель.

— Хорошо. К твоим жалобам, старик, мы вернемся позже. Возможно, мой тюремщик и не напрасно задержал тебя здесь, — в голосе прево промелькнула скрытая угроза. Скобянщик как будто съежился и отступил на полшага.

— Итак, тебя зовут Карле Кинкай, ты торговец скобяным товаром, держишь лавку на улице Паланке — все верно? — сухим безжизненным голосом спросил прево.

— Не совсем, мессир прево, — уточнил торговец. — На улице Паланке я имею свой устау, а лавку держу в совте Сент-Круа.

Прево молча кивнул и продолжил:

— Ты обвиняешь каготку Ариану Крестиан в убийстве ею своего жениха, плотника Жанте. Все верно? — продолжил прево. Скобянщик молча кивнул.