Год, какого еще не бывало

        Он снова был на поляне. Упивающиеся окружали его, Люциус валялся на земле, все еще пытаясь отдышаться после могущественного проклятия Волдеморта. Однако все и вся замерло. Нагини застыла, полуизогнувшись в очередном движении; Волдеморт стоял, приоткрыв рот, собираясь что-то сказать, и с тонких губ свисала ниточка слюны.

        Мир остановился. Превратился в картину, которую Гарри мог изучить.

        Что еще лучше, он теперь не чувствовал ни снедавшей его тогда жажды, ни боли. Он видел сон, но не был его частью — просто наблюдал со стороны. Чутье подсказывало, что теперь он может говорить и делать, что угодно.

        Правдивые Сны были всего лишь воспоминанием.

        Гарри протянул руку и толкнул Волдеморта ладонью. Темный маг качнулся и неуклюже повалился на спину, точно статуя. «Эх, жаль, что не разбился», — с презрением подумал Гарри.

        Он снова оглядел того Упивающегося в капюшоне и маске, которого некогда принял за Снейпа. Снейпа, выдавшего себя, вздрогнувшего, шарахнувшегося, когда Нагини коснулась его башмаков... но это же чушь! Снейп столько лет был шпионом — он умел сдерживаться, скрывать все свои реакции и чувства. Кроме того, он не боялся змей. «Вовсе нет», — ответил он, когда Гарри об этом спросил.

        Это Драко ненавидел змей, это Драко не выносил даже вида их.

        Драко, когда-то назвавший шрам Гарри «отвратительным и безобразным».

        Дракон...

        Гарри, не успев и вдохнуть, пересек поляну и остановился напротив Упивающегося, привлекшего его внимание. Даже хотя мир под властью волшебного сна застыл, как замороженный, было видно, что мужчина... нет, юноша, мальчик... трясется всем телом, с головы до пят, и глаза в прорезях маски полны ужаса и отвращения.

        Серые глаза, так похожие на глаза Люциуса... только ненависти в них теперь не было.

        Гарри сорвал маску, отшвырнул в сторону и уставился в лицо Драко Малфою.

        Гарри сжался еще сильнее, в крошечный комок, и два слова пробились сквозь пелену сна.

        Смена парадигмы.

        Весь мир вокруг изменился, изменяя и его самого.

        А во сне Гарри стоял и ошарашенно смотрел в блестящие серебристые глаза Драко Малфоя.

        _____________________

        gigot d'agneau à la provençale — ножка барашка по-провансальски (фр.).

Глава 49. Слабость и сила

        Проснувшись на следующее утро, Гарри помнил, что снился ему далеко не только Самайн. Едва он пришел в себя после эмоционального потрясения, от осознания, что Драко тоже был там, как зелье Правдивых Снов снова завладело его разумом. Весь остаток ночи во сне его рассудок перебирал события, отдаленные и не очень, выискивая слова и поступки Драко. Выискивая связи и закономерности... которые Гарри следовало бы заметить раньше.

        Вот в самом начале в больничном крыле Драко зашел его навестить, а Гарри принялся швырять в него вещами... «К сожалению, ты промахнулся, — сказал тогда Драко, а потом, тут же: — Ой, блин. Слушай, Поттер, я не хотел». Тогда это казалось бессмыслицей, но теперь, после сна о Самайне, Гарри понимал, в чем дело. «К сожалению для тебя, с ними-то ты покончил, а вот со мной — промахнулся», — так он сам заявил Волдеморту, когда речь шла о его родителях. Конечно же, Драко осознал, что почти повторил слова Гарри, и перепугался...

        Да, теперь это прояснилось, как и многое другое, что прежде ставило его в тупик. Например, только-только перебравшись перебрался в подземелья, Гарри услышал, как Снейп спрашивает Драко: «Ты сказал ему?» И что тот ответил? «Мне не кажется, что он это оценит. По-моему, ты — уже достаточное напоминание».

        Не прошло и нескольких дней после Самайна, как Драко принялся делать все, что было в его силах, пытаясь помочь Гарри... Вернул палочку, и старался не напоминать о самайнском кошмаре, и прочел маггловскую книгу, написанную для магглов... Последнее, возможно, производило самое сильное впечатление, учитывая давно известные взгляды Драко на все, что касалось чистоты крови.

        Неожиданный переход Драко на сторону Ордена теперь сделался чуть более понятным, но Гарри все равно казалось, будто он что-то упускает. Да, конечно, видеть пытки своими глазами — это далеко не то же самое, что слышать об этом от кого-то... может, это невероятная безжалостность Волдеморта вызвала у Драко такое отвращение? Может, ему неприятно оказалось открытие, что его собственный отец до такой степени склонен к жестокости? Однако кусочки головоломки все-таки не желали складываться. В конце концов, Гарри на собственном горьком опыте знал, что и сам Драко был ой-ой-ой как склонен к жестокости.

        Возможно, настоящая причина скорее имела отношение к возмущению Драко тем фактом, что Волдеморт вел себя глупо, раз за разом позволяя Гарри ускользнуть? Это уж точно имело смысл. Драко хотел оказаться на стороне победителей. Может быть, он пришел к выводу, что Волдеморт действует слишком неэффективно, чтобы одержать верх окончательно.