Год, какого еще не бывало

        Бедняга Рон... он наверняка уже должен был усвоить урок. И больше не станет оскорблять Снейпа... по крайней мере, таким образом. Правда, они с Гарри так и не помирились. Рон по-прежнему на него ни разу не взглянул.

        Правда, зыркать и бормотать гадости себе под нос тоже перестал.

        Гарри не знал, впрочем, что было тому причиной — строчки или его друзья-гриффиндорцы. Они навещали его часто, обычно в свободное время между окончанием уроков и ужином. И почти без исключений всякий раз кто-нибудь да рассказывал, что «обрабатывает» Рона. Чаще всего это была Джинни, иногда — Невилл или Шеймус. А иногда даже Гермиона.

        Как бы Гарри ни ценил такую поддержку, он, пожалуй, предпочел бы, чтобы они оставили Рона в покое. Чего стоит дружба, если друг сам не понимает, что ее надо беречь?

        Гермиона приходила минимум дважды или трижды в неделю, порой с кем-то еще, но гораздо чаще без. Первый раз после окончания каникул она пришла одна. Гарри скоро выяснил почему: она явилась поговорить про его благодарственное письмо. Собственно говоря, она намекнула, что Гарри, вероятно, пошутил, будто уже читал эту книгу, но быстро умолкла, когда Гарри принес экземпляр Снейпа, который так и не успел ему вернуть, и положил рядом с ее подарком.

        Вскоре после этого беседа приняла и вовсе странный оборот.

        — Я думаю, Гарри застрял в фазе отрицания, — заявил Драко Гермионе. — Касательно его магии. Он не хочет сражаться с Темным Лордом и таким образом реализует это нежелание. Что ты по этому поводу думаешь?

        У Гермионы отвисла челюсть в буквальном смысле слова. Выглядело это не очень красиво, подумал Гарри, хотя ее трудно было винить — заявление шокировало безмерно. Одно дело, когда Драко вспоминал о своих безупречных манерах и вел себя с гостями подчеркнуто вежливо. Это он уже проделывал, и притом не один раз. Но признавать интеллект Гермионы и интересоваться ее мнением... Драко так не поступал никогда.

        — Возможно... его силы дремлют по... физиологической причине, — нашла силы ответить Гермиона. — В конце концов, Гарри... э-э...

        Угадав причину сомнения в ее глазах, Гарри вставил:

        — Все в порядке. Драко знает про операцию и костный мозг.

        Она бросила на него взгляд, словно говоривший: «Разумно ли это?»

        — Драко на моей стороне, — объяснил Гарри, хотя и не ждал, что Гермиона поверит ему на слово.

        Гермиона наградила его очередным взглядом, полным сомнения, но на сей раз не могла сдержать ни беспокойства, ни возмущения:

        — Он Малфой!

        — Да, а твои родители магглы, ведь так? — протянул Драко. Гарри напрягся, ожидая, что тот сейчас ляпнет какую-нибудь невыносимую язвительную гадость... только Драко и не думал усмехаться. Значит, нет. — Однако ты ведьма.

        — И что с того? — холодно вопросила Гермиона.

        — То, кто я есть, не зависит от того, кто мой отец.

        Гермиона с высокомерным видом положила ногу на ногу и откинулась на спинку дивана.

        — Думаю, мы уже лет пять прекрасно знаем, кто ты есть. Или не ты все это время называл меня грязнокровкой?

        На лице Драко отразилась крайняя степень раздражения. Вероятно, причина была проста: невзирая на понимание, что подобные его комментарии подкрепляли и без того сильные подозрения в его адрес, он попросту не желал извиняться. Особенно перед магглорожденной.

        Особенно перед Гермионой Грейнджер.

        Впрочем, надо отдать Драко должное: он попытался сделать все, что мог, для разрешения ситуации.

        — Мир, — предложил он, достав палочку и протянув ее Гермионе тупым и более толстым концом.

        Гермиона покосилась на нее.

        — Если ты думаешь, что я прикоснусь к ней своей и признаю, что все забыто, ты просто рехнулся. Кроме того, это традиция чистокровных волшебников, а ты минуту назад недвусмысленно мне напомнил, что я к ним не отношусь!

        — Это традиция волшебников, и я минуту назад напомнил тебе, что ты, между прочим, ведьма!

        — Это глупая и лицемерная традиция, — вскипела Гермиона. — Ты знаешь, сколько таких клятв было нарушено спустя мгновение после того, как они были даны?

        — Нет, но могу спорить, что ты знаешь, — холодно парировал Драко. — Без сомнения, тебе в результате утомительных изысканий удалось установить точное количество.

        Он продолжал протягивать ей палочку. Гермиона смерила ее таким взглядом, будто та была покрыта какой-нибудь мерзостью.

        Пожав плечами, Драко убрал палочку в брючный карман и встал.

        — Как знаешь. — Затем, словно его не щелкнули только что по носу самым неприятным образом, предложил: — Я бы не отказался от стакана медового лимонада. Хочешь тоже, Гермиона?

        Гермиона? Драко ни разу не называл ее по имени, с тех пор как в самый первый раз выставил себя язвительным засранцем. Но теперь в его голосе не было сарказма.

        — Спасибо, я предпочитаю лимонад без яда, — едко отозвалась Гермиона, задрав свой маленький носик.

        И это оскорбление скатилось с Драко, как с гуся вода. Непонятно было даже, заметил он его или нет.

        — А ты, Гарри?

        — Ага, с удовольствием, — согласился он, потом, прищурившись, повернулся к Гермионе. — Между прочим, могла бы быть и повежливее, — шепотом буркнул он, едва Драко отошел чуть в сторону.