Год веселых речек

Секретарь райкома, отстав от комиссии, обещал догнать на машине, а прочие разделились на две группы. Ольга в обществе Каратаева и товарища из ЦК, вместе с Таганом — Скобелев и Чарыев. Сторонкой, чуть впереди, на легких лодочках мчатся участковые объездчики. Они здесь живут, знают каждый метр восьмисоткилометровой дамбы. Глядя на низенькую, почти вровень с зеркалом воды, насыпь, вы опасаетесь размыва, но они вас заверят: ничего страшного нет. Укажут на близкий продольный увал, гарантирующий от прорыва. Такие пикеты, острит объездчик, лишь начальство считает аварийными, и чем выше начальство, тем больше страхов и придирок; помалкиваешь иной раз да посмеиваешься про себя. Но сегодня лукавить не к чему: начальство не слишком высокое и достаточно осведомленное. Притом все они выполняют правительственное задание: увеличить пропуск воды, обеспечив надежность дамб.

Часто требуется причаливать к берегу. За рейс комиссии придется высаживаться много раз.

Где следовало бы досыпать или намыть грунт — на таких пятачках командует Скобелев, а Каратаев ревниво следит за поведением канала. На поворотах меняется скорость течения, возникают опасные завихрения. Не зря Каратаева считали мастаком в управлении арыками: как никто другой, он умел определять на глаз скорость течения, расход воды в сельском оросителе, мог предсказать, как поведет себя ороситель с увеличением пропуска воды. Масштабы иные, но принципы и здесь те же, навык пригодился. А каким способом углублять русло, какова потребность в механизмах — тут, вероятно, Таган с его знанием современной техники, превосходил других. Товарищу из ЦК, грузному седому человеку, которого все называли Николаем Тимофеевичем, а Скобелев попросту Колей, — ему тоже хватало забот.

Запрет на охоту нарушили. Среди иного инструмента на полуглиссере оказалось и ружьишко; а фазаны и утки — чем дальше от города, тем пуще растравляли охотничьи страсти. Каратаев не выдержал: в тихий предвечерний час, словно по заказу, снял четырех уток и двух фазанов. Объездчики выловили и доставили на борт дичь, виновник же авансом принялся оправдываться: дескать, мелочь, по единой на брата. Веселый от удачи, он разыграл целую пантомиму, и, надо сказать, недурно разыграл. Поднял штуку неощипанной дичины, ткнул ею в грудь Ольге — «вам первой» — и положил свой трофей под ноги, а затем то же самое проделывал со следующими экземплярами, предназначая каждому утку или фазана. Все выходило ловко: фазаны достались Лугиной и Мурадову. Поди попробуй осуди «именем министерства».

В будке объездчика их ждал обед, однако начальство сорвало эту затею. Хозяев поблагодарили, от обеда отказались, только зелень взяли с огорода. Удовольствовались сухими бутербродами. А дальше, против следующей будки, на кукане трепыхались жерехи и сазаны, да по шпагату сом ходил вдоль берега. Но опять же только благодарность объездчику от ханжей начальников. Заядлый рыбак, от души желавший угостить городских товарищей, объездчик приуныл и самолично все же погрузил рыбу в лодку, на всякий случай.

Еще до одного домика продвинулись, а солнце — ниже и ниже. Люди были утомлены. Большинство сегодня затемно поднялось, да и по дамбам напрыгались вволю. Таган же как назло выторговывал у Николая Тимофеевича все новые километры, теперь — до скотоперегонного моста.

— Пока не стемнеет. Согласны, товарищи?

— Так ведь условились: до этой будки и здесь ночуем, нечего график ломать! — сердился Каратаев.

— Кто спорит, ночуем, где наметили, но сюда и спуститься недолго. Еще рывок до моста, а там поворот на сто восемьдесят градусов — и пожалуйте к будке.

Каратаев бессильно ярился, ни одна душа не поддерживала его. Тогда он, перемолвившись с хозяином будки, потребовал пятиминутной остановки. Выгрузил рыбу и добился высадки Ольги: «единственная женщина среди нас, хоть умоется, отдохнет часок. Должны же мы совесть иметь…» Затем он любезно помог «единственной женщине» сойти на берег и в чем-то проинструктировал ее.

— Если я не ошибаюсь, под флагом гуманности Акмурад высадил Оленьку помогать объездчице рыбу чистить и костер разжигать, — заметил Скобелев, когда они с Мурадовым заняли опять наблюдательные посты.

— Вполне возможно, — согласился Мурадов. — О его пристрастии к ухе мне кое-что известно. Вы тоже, наверное, отчаянно устали, Сергей Романович?

— О чем разговор. Да чур, не намекните этому чревоугоднику, а то и меня пожалеет, заставит сомов потрошить.

— Вас — побоится, он только с молодыми храбрый. Стоп!.. — скомандовал Мурадов мотористу. — Давайте к левому берегу; видите: они туда гонят.

Скинув на откос и закрепив металлические штыри на проволоке, причалили. На берегу, когда вели замеры, Таган обнаружил, что в отсутствие Ольги работается ему легче, он не испытывает внутренней скованности и взвинченности, спокойнее спорит с Николаем Тимофеевичем, точнее аргументирует. Но, конечно, минуты не проходило без мысли о ней, «единственной женщине», и постоянно требовалось усилие над собой, чтобы не запутаться в спорах и рекомендациях.