Годунов. Кровавый путь к трону

«А царю не надо спешить и шататься, ибо любое шатание всегда чревато, – кольнуло в сердце у Годунова от мысли, чреватой поражением и от узаконенного рабства, и от беспредельной вольности. – Вот за глаза меня называют „рабоцарь“ даже те, кто при той же великой вольности крестьянам, как казакам и бежавшим от хозяев вчерашним холопам, – ведь взвоют и царя обвинят в излишней вольности в государстве… Только я всегда чуял и чую великую угрозу со стороны беспредельной вольности и свободы для мятежей и разбоев. Потому при царе Блаженном и запретил нищие метания безземельных пахарей: уходить от владельцев земель в пресловутый Юрьев день. И не стало последней отдушины у безземельных сразу после установления патриаршества на Руси, с патриархом Иовом на престоле, сразу после долгожданного рождения сына Федора-царевича… Не только о династии Годуновых думал, сильной царской власти, поддержанной духовно церковью, но и своей поддержке дворянами-помещиками… Нет надежды на бояр родовитых, те волками на меня глядят, как те же Романовы, лишь бы при удобном случае мне в горло вцепиться, до власти, до престола докарабкаться… А крестьяне?… Их ведь большинство… Чего-нибудь придумаю и для них в замирение с противниками на всех наших границах. Пусть пока – временно – крестьяне побудут собственниками земли… Пока… Не все ведь побегут в степь, пополняя ряды вольных людей…»

– Говори, Федор, – сказал Годунов сыну, отвлекаясь от тягостных мыслей.

И девятилетний мальчик выдал мощную тираду по хозяйственным вопросам страны в период сотворенного правителем замирения с врагами государства, как надо внутренние насущные задачи решать, как соотносить и дозировать «рабство крепостничества» и «вольность крестьянства» на русских землях… Отец его не останавливал… Они уж давно вместе – на равных – обсуждают острейшие государственные и политические вопросы страны… А призыв «будьте как дети» Борис Федорович сам на своей шкуре воплотил в жизнь: запирался надолго с иностранцами и постигал языки иноземные, играя в «ролевые игры», как дитя малое, не прикасаясь к перу и бумаге… Да, он неграмотный, с точки зрения многих бояр и дворян, потому что не может грамотно писать и плохо читает, зато свободно или бегло говорит на многих языках. Вот и сына его «бумажной грамоте» и счету учат другие люди, а он, играя с ним во многие «ролевые царские игры», легко и непринужденно обучил его азам многих языков… И потом уже передал царевича в умелые руки своих толмачей и иностранных придворных, чтобы те помогли сыну в языковой практике, научили царевича «бумажной грамоте» на разных языках и наречиях…

– …Грамотно рассуждаешь, сынок… А вот тебе еще один сложный вопросец, прямо скажем, на засыпку… Не возражаешь?…

– А чего возражать, – весело отозвался Федор, – ведь если засыплюсь, ты же меня не выпорешь, как раба, безземельного крестьянина.

– Не выпорю, – с улыбкой ответил Борис Федорович, – царевичей нельзя пороть, плохими царями будут. Между прочим, как у тебя успехи в битве на саблях, на кулаках, конник?

Конником отец назвал сына недаром. Любил и сам смотреть на сына-конника, и специально приглашал царицу Марию, царевну Ксению, чтобы они всей счастливой дружной семьей радовались успехам царевича в пешем и конном воинском деле. А конником Федор был «от Бога», с трех лет на коне с малой сабелькой, а к девяти годам такого воина хоть в конном полку пускай на врага-неприятеля, – догонит и пленит, если не зарубит… Любил царь Борис сына-престолонаследника, готового уже сейчас к бою…

– Так в чем вопрос на засыпку?…

– Вот в чем: почему большинство священнослужителей, а среди них все митрополиты, епископы, даже патриарх Иов, выступили против моего предложения организовать в Москве первый русский университет? Почему они против даже устройства школ на государственной основе? Ну-ка, сообразишь, или помощь нужна?

– А им выгодно то, что они самые образованные люди в стране, потому что у них много свободного времени для своего образования, для чтения церковных книг… А у простых людей времени нет, работать, пахать надо… Таких ведь большинство, и детей своих тоже вынуждены привлекать к работе на дому, в поле на земле… Нет у крестьян свободного времени… А заставь святых отцов, помимо молитв в церкви, еще в поле работать…

– Послушали бы тебя патриарх Иов или святой Иосиф Волоцкий, недовольны были бы критикой церковных порядков, – неодобрительно пробурчал отец, – впрочем, догадываюсь, откуда таких знаний набрался, от иноземных учителей…

– Не без этого… Но я до всего стараюсь, батюшка, доходить своим умом… Я тоже хотел бы учиться в иноземных школах и университетах, как твои юноши, сильные умом, которых ты в Европу послал… Только они еще безъязыкие, без знания иностранных языков немые, а я уже говорю на многих языках…

– Нельзя тебе, сын, не только у меня есть опасные враги… И тебе по наследству достанутся… Не успеешь отбиваться, что там, что здесь, впрочем… Да и рано по Европам шляться…