Годы и дни Мадраса

А в городе продолжались погромы. Теперь становилось ясным, что большинство студентов к погромам отношения не имело. Вырвалась на поверхность какая-то слепая, темная сила, разбивающая без смысла и цели все на своем пути. Эта сила смела и подмяла под себя мирное студенческое движение. Погромщики, судя по их действиям, никакого отношения к политическому движению против хинди не имеют. Кто-то стоит за их спиной. Но кто? Пока это не ясно. Ночью над городом прерывисто гудели самолеты. От аэродрома к центру шли машины с прибывшими войсками.

12 февраля. В городе объявлен хартал. Закрыты все лавки и магазины. Не работают учреждения и предприятия. Не действует городской транспорт. Работают только рикши. Из конца в конец города снуют машины с воинскими частями. Поезда не пришли на вокзал Эгмор, обслуживающий южное направление. Главная улица оцеплена солдатами. На них стальные каски, тяжелые башмаки. Они стоят, опираясь на ружейные приклады. Появление войск произвело определенное впечатление на погромщиков. Главный почтамт охраняется большим отрядом солдат. Напротив стоит ожидающая чего-то огромная толпа. Между толпой и солдатами шныряют люди в засаленных шортах. Они диковато косятся то на солдат, то на толпу. На стенах домов висят листовки Всеиндийского конгресса профсоюзов, в которых выражается сочувствие жертвам, павшим в борьбе. На изгороди Колледжа искусств слова: «Бхактаватсалам должен уйти в отставку», «В штате убито 168 студентов». По радио объявили о комендантском часе. После восьми вечера и до шести утра никто не должен появляться на улице. Нарушители будут арестованы. Директор одной из школ сжег себя в знак протеста против введения языка хинди. Газеты на тамильском языке зияют белыми, незаполненными шрифтом полосами. Цензура. Наш колледж продолжает находиться в осаде. Все боятся, что погромщики могут ворваться в студенческое общежитие. К полиции обращаться нет смысла. Ее пребывание в колледже тоже нежелательно. В колледже кончились запасы продовольствия, и пока никто не знает, как их возобновить. К середине дня стали ползти слухи о погромах в различных концах города. Толпы людей носились по улицам, сметая все на своем пути. Над городом плыл едкий дым пожарищ. Горели поезда на вокзалах, автобусы, телефонные будки. Два междугородных автобуса были остановлены в нескольких милях от Мадраса. Погромщики велели выйти пассажирам, побили их камнями, а автобусы сожгли. Газеты пишут об антисоциальных элементах, которые составляют основной костяк погромщиков. Несколько полицейских, попавших в их руки, были зверски убиты. Люмпен грязной волной погромов, грабежей, избиений, поджогов и убийств ударил по движению. В этой, казалось, стихийной «деятельности» все лее существуют свои закономерности. Разрушают в основном государственную собственность. Поджигают и разбивают государственные автобусы. Они красного цвета. Но ни один из автобусов частных компаний не пострадал. Кто-то явно руководит этой темной силой, и она уж не такая неорганизованная.

13 февраля.

Ночью над городом разразился сильный ливень. Он смыл с мадрасских улиц кровь, пепел и лозунги, написанные мелом на асфальте. Атмосфера явно освежилась. Спал гнетущий зной, висевший над раскаленным городом все эти дни. Утром было опубликовано заявление Студенческого совета о том, что агитация против хинди прекращается. Сегодня восстановлено автобусное движение, магазины, лавки, учреждения вновь открылись, деловая жизнь вошла в свое обычное русло. Газета «Хинду» опубликовала ряд снимков под заголовком «Рука вандала». На них изображены сгоревшие поезда, разобранные рельсы, разбитые телефонные будки, изуродованные здания вокзалов и почтовых отделений. «Штат понес убытков, — сообщала газета, — на 10 миллионов рупий, и это только по предварительным подсчетам!» «Мейл» опубликовала заявление главного министра штата Бхактаватсалама. «Я имею сведения, — говорил он, — что за всеми этими поджогами, погромами и т. д. стоит партия ДМК, а также некоторые представители крупного капитала». Он высказал мнение, что погромы были хорошо спланированы и организованы.

16 февраля. В Мадрасе спокойно. Однако в штате и по всему Югу продолжаются погромы.

17 февраля. Сегодня я получила от университетских властей предписание прекратить занятия на курсах русского языка до 1 марта. Все эти дни мы продолжали заниматься. Я пошла за разъяснениями к проректору.

— Вы должны решить этот вопрос сами, — сказал он. — Но если вы хотите продолжать занятия, кончайте их до наступления темноты. Иначе с вами со всеми могут расправиться.

Мы не захотели, чтобы с нами расправились, и подчинились решению.