Годы в броне

— А знаешь, комбат, здорово все получилось, — на ходу заметил Андрей Ткачев. — Ребята давно рвутся в бой…

Мы будем в Берлине!

Ночь перед атакой была тревожной. Высота оказалась горбатая, длинная, со множеством лощин и оврагов. Как мы ни пытались прощупать, разведать ее обратные скаты, сделать это не удалось. Не многое засекли и артиллерийские наблюдатели.

В последние дни фашисты прекратили движение вдоль фронта. Они зарылись глубоко в землю, надежно упрятав орудия и пулеметы. Перестали тарахтеть танковые моторы. Судя по всему, враг намеревался прочно удерживать эту ключевую позицию.

Командир дивизии вызвал меня на КП и лично просмотрел план боя. Было решено развернуть на широком фронте имеющиеся пять танков и за каждым из них пустить в наступление по стрелковой роте.

Обескровленные в предыдущих боях роты насчитывали по тридцать — сорок человек. В отдельную роту влились танкисты, не имевшие боевых машин. Таких набралось свыше ста человек, командовал ими Петр Москалев.

Генерал одобрил мое предложение. Оно сводилось к тому, что сформированный объединенный батальон пехоты возглавляю я, а группу танков поведет в бой Ткачев. Несколько дней ушло у нас на разведку тропинок и лесных просек. Для каждого танка были определены ориентиры.

Договорились мы и с командиром артполка майором Семашко. Он собрал все свои орудия, боеприпасы. И в 6 часов 30 минут заговорила его артиллерия. Мы залегли в пустых окопчиках, зарядили автоматы и карабины. Еще раз ощупали бутылки с зажигательной смесью и противотанковые гранаты.

Мы крепко обнялись с Ткачевым и командиром роты Сидоровым.

— Не задерживайте танки, тяните нас за собой, — сказал я комиссару.

— Понял, понял, браток. Да и ты со своей пехотой не мешкай, догоняй нас, — с улыбкой ответил Андрей.

Петр Москалев, командовавший танкистами в пешем строю, посмотрел на светящийся циферблат танковых часов и подал команду. Над опушкой леса повисли зеленые ракеты. Это был сигнал атаки.

Тронулись танки, за ними пошла пехота.

К высоте мы пробирались перебежками, поддерживаемые огнем своей артиллерии.

В открытом поле стало светло. Я видел, как наши танки, стреляя, с ходу ворвались на гребень высоты. Прокатилось протяжное «ура!». Только теперь открыла ответный огонь вражеская артиллерия. К счастью, снаряды падали на опушке, которую мы оставили полчаса назад. Гитлеровцы были застигнуты врасплох. Расчеты и планы, которые мы разработали, оказались верными. Стремительная атака и массированный огонь нашей артиллерии по высоте сделали свое дело.

Отступая, фашисты бросили минометную батарею, два исправных танка, с десяток пулеметов, сотни гранат. Были захвачены и пленные.

Используя панику в стане врага, мы немедленно взялись за организацию обороны. Установили пулеметы, закопались поглубже, подготовили для стрельбы прямой наводкой два батальонных орудия. Пятерка танков вышла в лощину и перехватила основные дороги.

Относительно легкая победа и радовала, и настораживала нас. Все понимали: не миновать жаркого боя.

Шел одиннадцатый час, а вокруг царила тишина. Телефонисты наладили связь, и состоялся первый разговор с генералом.

Комдив был радостно взволнован.

— Товарищ Драгунский, обнимаю вас и ваших ребят. Они у вас молодцы! Теперь задача — удержать высоту. Вся артиллерия будет работать на вас. Во второй половине дня полк Самойловича перейдет в атаку, чтобы отвлечь от вас внимание противника.

— Будем держаться, товарищ генерал. Единственная просьба к вам вышлите на высоту Семашко. Пусть его КП будет рядом со мной, тогда нам будет легче.

— Добро, добро, комбат. Семашко и без заявки давно умчался к вам… Передаю трубку комиссару дивизии Кабичкину.

Комиссар тепло поздоровался, поздравил с победой.

— Действиями нашего батальона остался доволен Военный совет армии. Но день только начинается, глядите в оба…

Над нами появились вражеские самолеты. Сначала пробороздил небо «горбыль», потом низко проплыла «рама». В это время на высоте появился командир артполка Семашко.

— Ну теперь берегитесь… Скоро начнется, — многозначительно сказал он.

К сожалению, так оно и было. Сначала гитлеровцы ударили по лесу, где укрывался полк Максимова. А потом и наша высота задрожала от разрывов снарядов и мин. Не успели мы прийти в чувство, нагрянули вражеские бомбардировщики. От взрывов бомб дрожала и стонала земля. Взрывной волной от близко упавшей фугаски снесло перекрытие нашей землянки, а нас засыпало землей. Выкарабкавшись с большим трудом, мы перебежали в соседнюю землянку.

На изуродованной воронками высоте наконец наступила относительная тишина.

Телефонная связь со штабом дивизии прекратилась. Уцелела только рация майора Семашко.

У фашистов получилась заминка, они топтались на месте. Мы воспользовались этим и стали приводить себя в порядок, подтянули огневые средства. Я срочно договаривался с Ткачевым о совместных действиях. Медики подбирали раненых.