Годы в броне

До поздней ночи, склонив головы над картой, мы думали, какие меры нужно предпринять, чтобы усилить левофланговый полк. Решили передать один дивизион из артиллерийской группы командиру полка майору Самойловичу и сосредоточить на том же участке обороны противотанковый резерв. Дивизионному инженеру дали команду заминировать противотанковыми и противопехотными минами все подступы, лощины, дороги, идущие на север.

И все же оборона оставалась уязвимой — не было танков.

Несмотря на наши крайне ограниченные возможности, во второй половине дня 2 октября мы предприняли контрартподготовку.

Два артиллерийских полка, несколько наших отдельных дивизионов открыли массированный огонь по противнику. Подверглась удару его танковая группировка, артиллерийские позиции, скопление пехоты.

С дерева, на которое забрались мы с майором Семашко, в бинокль было видно: горели машины, летели в воздух артиллерийские орудия.

По нашим подсчетам, урон врагу был нанесен немалый. И все-таки силенок у нас не хватало, чтобы сорвать его наступление, заставить отказаться от предстоящих атак.

На землю опустилась зловещая ночь. Солдаты и командиры в окопах и траншеях, на огневых позициях и наблюдательных пунктах не смыкали глаз. Ждали, вот-вот начнется наступление гитлеровцев. С рассветом оно началось…

Удар огромной силы, сопровождаемый каким-то невероятным шумом, обрушился на наш блиндаж. Заскрипели толстые бревна четырехслойного наката, обвалилась противоположная от меня стена, погасла коптилка, запахло гарью. Кто-то крикнул: «Спасите!» — и вслед за этим все стихло.

С большим трудом выбрались мы из полуразрушенного блиндажа. Из соседней землянки выполз командир дивизии Глебов, жадно глотая воздух.

Над лесом пронеслась большая группа фашистских бомбардировщиков. Они спешили на север, к Белому и Ржеву.

Комдив приказал занять круговую оборону вокруг нашего КП. В его распоряжении находился сформированный сводный батальон. Не теряя времени, мы приготовили гранаты, бутылки с зажигательной смесью. В окопчиках вокруг машин с рациями и штабных автобусов сидели шоферы, связисты, саперы, вооруженные карабинами и винтовками, готовые немедленно вступить в бой.

Трудный день начался. Какие сюрпризы готовит он? Выдержим ли мы натиск? Сможем ли остановить врага?

Я сидел в блиндаже комдива и беспрерывно теребил командиров частей. В другом углу охрипший, оглохший и контуженный начальник связи майор Кулаков надрывно вызывал начальников штабов полков, требуя докладов о положении дел.

Разведывательная группа, а вслед за ней артиллерийские наблюдатели докладывали о тяжелых боях на нашем левом фланге. На полк Самойловича обрушилась авиация, артиллерия. Несколько десятков танков ворвались на позиции батальонов первого эшелона, артиллерийский дивизион, выдвинутый нами на прямую наводку, вступил в бой с прорвавшимися танками. С командиром полка телефонная связь была прервана.

Комдив настоятельно просил командарма В. А. Хоменко усилить левый фланг дивизии артиллерией. Но что мог ответить командарм? Вся его армия в эти часы отражала превосходящие силы противника. Наконец заработало радио. Кто-то взволнованно кричал:

— Танки прорвались на наш КП. Убит Самойлович. Бой идет на артиллерийских позициях. Помогите огнем!

Глебов связался с командиром артиллерийского полка Семашко.

— Весь огонь сосредоточить на левом фланге! Выдвигайте дивизион на Батуринскую дорогу!

Я видел, как артбатареи снялись с позиции и помчались на юг. Наша попытка придвинуть правофланговый полк Максимова ближе к центру не увенчалась успехом.

Налетевшая немецкая авиация нанесла бомбовые удары, прижав все живое к земле.

К нам на КП, в батуринский лес, просто чудом добрался майор из штаба армии и передал распоряжение отойти в район Белого, организовать оборону на армейском оборонительном рубеже. От него мы узнали, что противник прорвал фронт на стыке 19-й и 30-й армий.

Наша дивизия, находившаяся на левом фланге армии, оказалась в тяжелом положении, будучи обойденной с двух сторон.

Немецкие танки вышли в наш тыл и продолжали наступать в направлении на Белый.

В ту ночь мы сделали все возможное, чтобы собрать дивизию в кулак и выйти на новый рубеж, указанный штабом армии.

Подтянули полк Максимова. Майор Семашко собрал остатки своей артиллерии. Объединили разрозненные подразделения саперов, связистов, комендантскую роту.

Мучительная ночь сменилась тревожным утром. С рассветом, оставив свой КП, мы взяли курс на север.

Батурино захватили гитлеровцы, разгромившие при этом наши тыловые базы. Мы лишились боеприпасов, продовольствия, медикаментов.

На путях отхода к нам присоединилась уцелевшая артиллерия двух стрелковых полков, их объединил под своим командованием майор Семашко. К вечеру подошел стрелковый полк капитана Максимова. Позднее стали примыкать уцелевшие подразделения остальных частей дивизии. Мы воспрянули духом. Несмотря на большие потери, понесенные в первые дни прорыва противника, в дивизии насчитывалось еще около трех тысяч бойцов.