Годы в броне

В тот день мы никуда не двигались — отдыхали: выспались, отогрелись. Разведчики пригнали десяток лошадей. Жареное мясо получилось отменным. В знак уважения солдаты преподнесли нам с Глебовым жареную конскую печенку. До того она была вкусной, что и теперь, спустя более сорока лет, я помню ее аромат.

Назавтра, набравшись сил, мы продолжали поход на север, к линии фронта. Рядом со мной шли боевые друзья — врач Федорова и фельдшер Лаптев. Я не переставал удивляться выдержке хрупкой молоденькой женщины и пожилого фельдшера.

Трудные это были дни. Но вера в грядущую победу ни на минуту не покидала людей. И равнялись они во всей на коммунистов, с них брали пример, им подражали. А коммунисты находились у нас на самых трудных и опасных участках. Их посылали мы в пекло боев, в разведку, охранение, засады. Они прикрывали отход главных сил. Личным примером и душевным правдивым словом они, коммунисты, поднимали людей на бой со смертельным врагом.

Шел десятый день нашего пребывания в тылу врага. Накануне крепкий мороз сковал землю, мы, уставшие, с трудом волочили ноги. До леса, казалось, уже рукой подать, но этот трехкилометровый болотистый участок отряд преодолевал четыре часа. Только к полудню дождались отставших.

Нас потянуло на большую поляну, здесь лучи солнца не прятались за вековыми дубами. Стали сушиться, обогреваться. Засуетились штабники, организуя разведку и охрану нашей колонны.

В тот день порадовала разведывательная группа дивизии, отсутствовавшая несколько дней и наконец догнавшая нас.

Увидев перед собой пятерку рослых ребят, я от счастья боялся поверить своим глазам. Старший из них, сержант, стал неторопливо отчитываться за каждый день.

До сих пор мы были уверены, что противник находится от нас далеко, а теперь из данных разведки узнали: линия фронта проходит всего в 25–30 километрах. Группа обнаружила также район сосредоточения немецких танков, установила огневые позиции артиллерии. Как завороженные слушали мы рассказ разведчиков.

— Ну, ребята, спасибо за все! — поблагодарил разведчиков полковник Глебов.

Сержант, ободренный похвалой командира дивизии, продолжал доклад. Ткнув пальцем в карту, он радостно сообщил:

— А вот здесь, на опушке леса, находится деревня, туда проходит лежневка: деревянная дорога наподобие железной. По ней зимой волокут лес. А с этой стороны хутора тянется какая-то железнодорожная ветка.

Мы уткнулись в карту. На ней не было ни деревни, ни железной дороги, никакой лежневки.

— Что-то не так, — засомневался я, — не путаешь ли, паренек?

Разведчик развел руками:

— Что вы, товарищ капитан, я же сам подходил к дороге! Вчера видел там целый железнодорожный эшелон, вагонов пятнадцать, не меньше. Мои ребята хотели вскрыть пломбы, но я не разрешил.

Мы с Глебовым переглянулись.

— Можешь показать то место?

— Могу, хоть сейчас.

Через час отряд под моей командой пробирался к деревне, о которой сообщили разведчики. Прежде всего мы действительно увидели лежневку. А затем, пройдя с километр, сквозь обнаженные деревья издали заметили товарные вагоны. Не выдержав, бегом побежали к ним.

Мы с Глебовым втайне надеялись найти в вагонах оружие и боеприпасы, а вместо этого я обнаружил продукты, а также большое количество различной хозяйственной утвари и скобяных товаров.

Вызванные на помощь несколько сот бойцов унесли с собой муку, крупу, кофе и некоторые другие продукты. Сытная горячая пища подняла настроение личного состава, а короткий, но крепкий солдатский сон подкрепил силы. Мы начали готовиться к последнему, решающему броску. Утром предстояло разведать пути перехода через Ржевский тракт, чтобы следующей ночью соединиться со своими войсками.

И тут, на беду, тяжело заболел командир дивизии.

— Я доверяю тебе во всем, — сказал он. — Надеюсь, доведешь людей до места. За четыре месяца совместных боев в дивизии стали тебя уважать…

Эти слова тронули меня. Кто из нас не дорожит доверием старших и любовью подчиненных! За первые месяцы боев я нашел свое место в строю и в бою, а ведь когда-то боялся оставить своих танкистов, думал, не найду общего языка с пехотинцами. На деле, к счастью, оказалось не так.

Прикрепив к Виктору Сергеевичу врача, я занялся подготовкой к ночному броску.

Карта устарела. В этом мы убедились сегодня, когда установили отсутствие на ней населенного пункта, железной дороги и лежневки. С несколькими командирами я отправился на разведку маршрута, благо в нашем распоряжении было еще несколько часов. По проторенной дороге быстро достигли усадьбы леспромхоза. На единственной улице, состоявшей из нескольких разбросанных в беспорядке домов, мы не заметили никаких признаков жизни. Ставни домов были полузакрыты, и только возня во дворе кур, гусей и всякой живности свидетельствовала о том, что на хуторе еще теплится жизнь.

Послав группу командиров осмотреть усадьбу, я с ординарцем вошел в ближайший дом. Хозяйка не сразу откликнулась на стук и впустила нас только после неоднократных просьб.

Мрачное лицо хозяйки не настраивало на разговор. В углу пугливо жались детишки.

— Что не ласковы?