Гогенцоллерны. Характеристика личностей и обзор политической деятельности

Но без уступок обойтись было нельзя. Еще в 1842 г. королем было создано нечто вроде суррогата национального представительства в виде «соединенных комиссий» (vereinigte Aussch"usse), выбираемых от всех областных ландтагов. «Соединенные комиссии» скоро обнаружили наделе свою полную бесцельность; они не имели ни прав, ни влияния, но к королевскому правительству находились почти в постоянной оппозиции. Не удовлетворяя общество, они в то же время раздражали и короля.

Но в скором времени обстоятельства сложились таким образом, что король был вынужден сделать еще более существенную уступку. Для Пруссии пришла пора железнодорожного строительства, и для этого потребовалось заключить государственный заем. Но еще Фридрих Вильгельм III обещал, что без одобрения общенародного представительства он не будет заключать государственных займов. Фридрих Вильгельм IV обратился теперь за согласием к «соединенным комиссиям», но те отказали ему, ссылаясь на то, что судить о степени финансовой нужды они могут, лишь зная общее состояние государственного казначейства. Между тем финансовая нужда нарастала; король попробовал обойтись без согласия сословий и обратился с просьбой о займе к Ротшильду (1846 г.), но тот вполне определенно ответил, что ему необходима гарантия со стороны народного представительства. Даже и для этого короля-романтика финансовая нужда оказалась стимулом к реформам. К этому присоединился еще и неурожай, который случился в Пруссии в 1846–1847 гг. Неурожай ударил с одинаковой силой и по крестьянам, которым не хватало хлеба и картофеля для пропитания, и по городским рабочим, вынужденным переплачивать за вздорожавший хлеб, и по крупным промышленникам, спрос на предметы производства которых стал падать. Почти по всей стране начались вспышки голодных бунтов; в городах участились стачки; грабеж и воровство стали принимать эпидемический характер; многие фабрики и заводы за отсутствием сбыта должны были совершенно закрыться. Король и его правительство были совершенно бессильны справиться со всеми этими осложнениями и, наконец, решили созвать на общее собрание все провинциальные ландтаги. Указ о созыве Соединенного ландтага был подписан королем 3 февраля 1847 г., причем его подпись не была контрассигнована ни одним из министров, чтобы придать этому акту характер личной милости со стороны самого короля. Но, в противоположность королевскому ожиданию, созыв Соединенного ландтага никого не удовлетворил. Ему были предоставлены только совещательные права; его право утверждать новые займы и налоги было ограничено довольно существенными исключениями; его председателями должны были быть назначенные королем маршалы. Он был лишен права принимать петиции и жалобы со стороны. Созыв Соединенного ландтага, продолжительность его заседаний, даже самое место их — все это всецело зависело от королевского усмотрения. Как в соединении областных ландтагов, в нем преобладало дворянское сословие. Неудивительно поэтому, что в обществе установление такой формы общенационального представительства встретило самое горячее осуждение, тем более, что всем было известно, что король считал теперь в полной мере осуществленными все конституционные обещания своего отца. Еще большее негодование вызвала тронная речь короля, которой он открыл заседание Соединенного ландтага. «Я никогда не позволю, — говорил он, — чтобы между Господом, нашим небесным Владыкой, и этой страной стал, словно второе Провидение, исписанный лист бумаги и чтобы его параграфы правили нами… Я не созвал бы вас, если бы хоть в малой степени предполагал, что вы вздумаете играть роль так называемых народных представителей». В этой речи были и нападки на печать, «позорящую немецкую верность и прусскую честь», и заявления о том, что король и дом его «хотят служить Господу». Такая речь должна была вызвать неудовольствие и в стране, и в самом ландтаге. В ответном адресе королю было вполне определенно заявлено, что созыв Соединенного ландтага отнюдь не является исполнением обещания покойного короля и что от нового монарха ждут осуществления истинного народного представительства. Король обиделся; он рассматривал образ действий Соединенного ландтага как черную неблагодарность; он искренне считал, что им дано даже более того, что обещал его отец, но он не хотел, однако, окончательно ссориться с ландтагом, так как нуждался в утверждении им государственного займа на железнодорожные нужды. Но ландтаг сам пошел на разрыв; королевские предложения им не были утверждены, и королю не оставалось ничего другого, как распустить его уже в июне 1847 г.