《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

- Я смертен. – с каким-то тихим спокойствием, вполголоса произнёс Иоанн. – И страшно мне предстать перед господом. Но знаю я, что суд небесный будет справедлив. Но сейчас нужна мне опора здесь, на земле. Я сам буду вершить суд над такими же грешниками, коим и являюсь я по слабости своей. Андрей, если в самом деле видение моё послано от лукавого – пущай. Но ежели в самом деле не суждено будет увидеться нам…

Иоанн умолк, опуская взгляд на деревянный стул, который в порыве брошен был о стену. Царь поднял его, взявшись за спинку одной рукой, и опустился в него.

- Не знаю, сколько ещё моё слабое сердце вынесет, ежели не будет подле меня тебя, Андрюш. – хоть губы государя и усмехнулись, но в глаза вернулась так глубокая опустошённость. – Видимо, таков крест мой, и буду я нести его.

Рынды, стоявшие за дверьми государевых покоев, не слышали, о чём вёлся разговор. Немногим менее, чем через час, двери отворились, и князь покинул царя.

Заря уже нежно освещала небо, когда князь Курбский гнал свою лошадь по заснеженной дороге с тревожным предзнаменованием, что будет гложить его душу долгие годы.

Примечание к части Подайте на хлеб, люди добрые: https://www.donationalerts.com/r/jack_gelb

Земной поклон!

Примечание к части Подайте на хлеб, люди добрые: https://www.donationalerts.com/r/jack_gelb

Земной поклон! Глава 1.5

В покоях продолжал царить мрак. Своды, казалось, тяготели и клонились книзу. Лишь свеча, сгоревшая едва ли не самого своего основания, дрожала слабым сиянием.

Блики мерцали, точно капли жемчужного света, мерцая на шахматных фигурах и очерчивая их изящные силуэты.

Царь сидел в глубоком кресле. Его руки, точно плети, безвольно свисали с подлокотников. Глаза были открыты, но точно как у людей, что бродят во сне, повинуясь зову полной луны.

В пустом взгляде не было жизни. Он замер в тяжёлом ожидании, будто бы фигуры, наконец, переменят свой рисунок – ведь царь уже давно сделал свой ход.

Этой ночью сон никак не шёл, несмотря на измученный разум Иоанна. Он бесцельно глядел на шахматную доску. Тени от фигур пересекались с клетками, чертя ломанный узор.

Далеко в коридоре едва-едва можно было расслышать шаги. Чуткий слух царя уловил то движение в коридоре и устремил свой взгляд на дверь, обитую сталью.

Шаги приближались. Было слышно, как рынды, оберегавшие покой государя в эту ночь, поднялись со своих мест, заметив кого-то.

Массивные стальные петли скрипнули под тяжестью отворившейся двери. На пороге стоял гонец. Лицо и руки его горели от мороза. Судя по тяжёлому дыханию его, сейчас он не мог связать и двух слов.

Он отдал низкий поклон, и Иоанн коротко кивнул, принимая это безмолвное приветствие.

Гонец выудил из кармана, вшитого в кафтан, запечатанное письмо и тотчас же протянул его царю.

- От Курбского… Андрея Михалыча… - охрипшим от мороза и езды верхом голосом, сумел-таки произнести гонец.

Иоанн же поднял свой взгляд на запечатанный кусок бумаги.

- Оставь. – царь кивнул на стол и жестом велел гонцу идти прочь.

Приказания те были выполнены. Гонец поклонился и покинул государевы покои, затворив за собой дверь.

Его шаги стихали в коридоре, пока Иоанн смотрел на донесённое ему письмо. Тяжёлый вздох сорвался с его губ. Царь потёр переносицу. Печать стояла Курбского, в том не было сомнения – государь лично следил за тем, чтобы тавро для клейма друга его и советника было отлито со всем знанием дела.

Царь взял в руки бумагу. Желтоватая бумага хранила в себе стужу, что наступала с каждым днём, по мере того, как надвигалась зима.

Государь провёл пальцем по печати, прежде чем сорвать её и открыть послание от Андрея.

…

- Вот ты где! Айда с нами! – раздалось с порога.

Фёдор обернулся, откладывая перо. Он облокотился на подоконник, откинув голову назад и окинул быстрым взглядом вошедшего.

На пороге стоял мужчина превесёлого вида. Через мгновение Фёдор ощутил крепкий хмельный запах от своего нежданного гостя. Нос мужчины был красным, точно явился он с морозу, хотя шапки на нём не было. Вихрастые тёмно-русые волосы клоками торчали во все стороны.

- Отчего же, Вася, зовёшь меня лишь сейчас, когда сам едва ли на ногах стоишь? – спросил Фёдор, с усмешкой глядел на своего гостя.

Мужчина икнул и покачнулся, опираясь рукой на стену.

- Пошли, говорю я тебе! – произнёс он, глядя на Фёдора. – Чего там чиркаешь? Пошли, сейчас упустим всё!

- Да в чём дело-то? – спросил юноша, оглядываясь через плечо на письмо, которое он составлял, пока его не потревожили.

- Да в том, что во дворе сейчас на свою потеху да на потеху слуг его верных, то бишь нас с тобою, выпустят зверей на холопов. Того и поглядим, кто кого! Ежели медведей выпустят, того гляди, ясен исход! То ли дело со псами затеется борьба, то и не прознаешь, чья возьмёт! Да пошли же, Федь, в самом деле-то! Батюшка твой уже, небось, с государем ожидают начала забав!

- Надеюсь, выпустят кого покрупнее собак. – вздохнул Фёдор, как бы нехотя поднимаясь со своего места.

Василий рухнул на сундук, опустил голову и рукой своей растирал своё лицо, приводя себя в чувство.