Голод. Нетолстый роман

Проблема к тому же была и в том, что с приходом взрослой жизни общие темы словно исчерпались сами собой. Федя, и спустя десять лет помешанный на Изис, совсем растерял умение говорить в первом лице единственного числа. Лера не могла найти сыну сначала нормальный садик, потом нормальную школу, потом нормального репетитора, вместе с тем параллельно пыталась устроить личную жизнь. Маша жила стартапом, бросив взгляд на экран телефона, шептала «заебали, не могу» и, кажется, могла целиком и полностью изъясняться словами типа: дамы, давайте засетапим встречку; мой тэйк в том, что надо форсить; мы пивотнули эту тему. Кроме прочего, Машка – завистливая и ревнивая. Глаз соколиный – особенно на новые кофточки, скинутые кило. Узнает про твой отпуск, проходу не даст: а это сколько стоит? а это? Нина – единственная не с журфака и случайно затесавшаяся среди нас девочка с эконома – зарабатывала столько денег, что было страшно спать, жить, просто существовать. Бизнес в России, девочки. Вам лучше такое не знать. У неё были кредиты с бесконечным количеством нулей и мешки под глазами. Красный «порш» и серые схемы. А ещё ослепительно-белоснежные, сделанные в Эл-Эй виниры, которыми она редко улыбалась, и две интонации голоса: одна для жизни, вторая – для деловых разговоров по телефону (на второй мне становилось страшно неловко). Нина любит вслух спросить: «А во сколько там нынче метро закрывается?» Однажды, будучи сильно подшофе, Нина призналась мне, что чувствует особый кайф в том, что она – единственная в компании, у кого всегда просят в долг. Ну, кроме Жени. Женю все легонько недолюбливали: неизменно приподнятое настроение, лаковая сумочка, квартиру в наследство оставил дед. У Жени идеальная жизнь и даже за пределами соцсетей. Муж, ремонт, корги, а всё равно – такой тип москвича, который определяет себя не через «люблю», а через «ненавижу» (общественный транспорт, МФЦ, пробки, угги, маленьких собак). Она чувствовала себя лишней и не любила, когда при ней рассказывают истории, частью которых никогда не являлась. Или – что хуже – пыталась подменить наши воспоминания и убедить всех, что «тогда» она тоже была с нами. Женя не работала в жизни ни дня, и в этой праздности проглядывало что-то грустное, никчёмное, но почему-то – только для меня. Алина вот Женю не жалеет, даже не стесняется ненавидеть Женю на полную мощь. Алина – агрессивная пиарщица и просто женщина-праздник. Что ни день, так рапортует в чате про вчерашний «оттяг». Она так и говорит до сих пор – немодное слово «оттяг», милая наша бумерша.

Мы настолько активно обсуждали, как совместно ненавидим такое-то дерьмо, что уже было непонятно, а есть ли в мире хоть какое-то дерьмо, которое мы совместно любим? Иногда – лишь иногда – мне казалось, что формат «дружим против N» всё-таки не остался пережитком прошлого. Иначе почему Алина с Ниной периодически назначали мне рандеву без остальных, чтобы обсудить, какая Женя – дура. А Женя-то, на самом деле, никакая и не дура: то и дело форвардит мне сообщения из общего чата на шестерых с комментариями типа: «Капец, ну что за идиотка?» Они с Лерой сделали даже отдельную группу, в которой тоже периодически предлагают мне поненавидеть кого-нибудь. Я до встречи с Ваней в целом не брезговала и даже любила эти малодушные сговоры, только всегда было интересно. Во-первых, где же оно, феминистское сестринство? А во-вторых, на сколько ещё сообществ поделена на-ша и без того микроскопическая компания? В конце концов, должен же быть чат, в котором сплетничают и про меня.

Короче, я не могла представить себе, как напишу им: «Привет, дорогие подруги. Извините, что скрывала от вас, но я тут уже полгода хожу на группу анонимных обжор, где замутила с клептоманом, который спиздил мои часы».

И в конечном итоге сделала именно это.

* * *

Конечно, логичнее было позвать людей с иным уровнем эмпатии – моих новых подружек с группы, которые говорили бы мне: «я понимаю», «это больно», «так сочувствую тебе». Но вот парадокс: в тот момент меня вообще не тянуло к ним. Может быть, потому что их слова поддержки виделись предсказуемыми? Тянуло меня к Алине, Нине, Жене и иже. Родные токсины.

Обычно вялые на подъём подружки прилетели за рекордные сорок минут. Кто-то из чистого сострадания, кто-то из праздного любопытства. Федян не приехал – забивал левый «рукав». Потом слилась и Лера: из всхлипывающего войса я поняла не всё, но, кажется, Тёмику поставили двойку в четверти по математике, и, учитывая Лерину вспыльчивость, Тёмику, возможно, было даже хуже, чем мне. В какой-то момент я было хотела написать Лейле, но потом поняла, что не хочу их всех между собой знакомить. Нет, не сегодня. Ей отдельно расскажу.