Голос крови

Упомянутого великого заморийского протектора я знала, не без оснований полагая, что Эллару он тоже известен. Красавчик и погубитель женских сердец Аластор Кайлиени, хитромудрый проходимец, вроде неунывающего Кечаля-Умника из шемских сказок. Когда принц Ольтен два года занимал трон вице-короля Заморы, господин Кайлиени ходил в его лучших приятелях. Неудивительно, что Аластор затесался в Совет Семи королей, принимая самое живейшее участие в событиях, развернувшихся на равнине подле замка Демсварт. Кайлиени отсутствовал в Бельверусе на сорвавшейся церемонии казни Долианы Эрде и мятежников, и я сочла его погибшим. Поторопилась – разжалованный великий протектор не спешил проведать Нергала и не намеревался запросто расставаться со своим титулом. Могу только посочувствовать ставленнику Тараска, вынужденному противостоять обитателям самого беспокойного и непредсказуемого города Восхода.

Шадизар, Заморийский протекторат.

Около девятого послеполуденного колокола

20 дня Третьей весенней луны.

За две или три последние луны я едва не позабыла об одной важной вещи. Я все-таки благородная девица! Ладно, больше не девица… И не герцогиня Эрде-младшая – по указу Тараска предводительницу Рокода лишили наследных титулов. Однако сии печальные обстоятельства не избавляют меня от необходимости прилично выглядеть. Особенно когда я стала ученицей волшебника.

Поэтому, едва мы въехали во двор обширного владения достопочтенного Ши Шелама, наскоро представились вышедшей нас встречать хозяйке и добрались до отведенных нам покоев, я немедля юркнула в ванную комнату, рассчитывая просидеть там не меньше колокола. Я не выйду, пока от меня не перестанет нести тюрьмой, лошадиным потом, прелой листвой и дымом очагов, возле которых мы ночевали. Месьор Ши обещал позаботиться о новой одежде для своих гостей, и я просто обязана произвести хорошее впечатление! А то Эллар до сих пор видел меня только в костюме для верховой езды да в каких-то жалких обносках…

– Долиана, сэлле'онни, ты случайно не утонула? – настойчивая дробь по тонким створкам и знакомый голос вывели меня из задумчивости. Вода в медной ванне давно остыла, а я, оказывается, сидела и рассеянно пялилась на стену в розовых и кремовых изразцах. «Сэлле'онни» – так меня прозвал Рабириец, что-то вроде «Звездочка моя».

– Сейчас! – откликнулась я.

– Это «сейчас» я слышу уже четвертый раз, – недовольно проворчали снаружи. – Вылезай, полюбуйся, как Ши расщедрился. Прислал сундук разноцветных тряпок вкупе с целой шкатулкой побрякушек, и велел передать, что это – твоя собственность. Похоже, ты ему весьма приглянулась. Смотри, чтобы он не уговорил тебя стать его содержанкой.

– Иду, иду! – я завернулась в огромное покрывало и пошлепала к дверям. Какое наслаждение – хоть несколько дней прожить, как подобает людям!

Дом месьора Ши Шелама располагался в тихом, зажиточном квартале и слегка удивил меня своей архитектурой. Два невысоких этажа, множество больших и маленьких комнат, галерей, коридоров, плоские крыши, внутренний двор со старыми платанами, кустами жасмина и бассейном в мозаичной облицовке – и ни одного окна, выводящего на улицы, а также глинобитный забор в полтора человеческих роста. Нам даровали три комнаты внизу, с выходом в садик, и мне здесь понравилось: уютно, прохладно, хотя немного темновато. Одно помещение почти целиком занимала чудовищных размеров кровать на ножках в виде львиных лап и под балдахином на витых столбиках. Я со смешком подумала, как бы не потеряться на просторах сего монументального сооружения. Тут с легкостью уместимся не только мы, но и еще пять-шесть человек.

Дареная шкатулка стояла на туалетном столике розового дерева. С краю столешницы примостилась лазуритовая вазочка. Над узким горлышком покачивали головками три пресловутых черных мака, изящно перевитых алой ленточкой. Надо полагать, ненавязчивое напоминание о сегодняшнем инциденте.

С размаху плюхнувшись на табурет с изогнутыми ножками, я с любопытством заглянула в коробку, убедившись, что по части подбора украшений у месьора Ши или его супруги все в порядке. Бросила взгляд в глубину дорогого и редкого стеклянного зеркала, укрепленного за столиком. Там немедля предстала худощавая, изрядно потрепанная долгим путешествием особа вопиюще юных лет с надменно заломленной бровью, зеленоватыми глазами и свисающими по обе стороны узкого лица влажными темными прядями.

Еще не зажженные свечи в бронзовых шандалах на стене затрещали и вспыхнули. Позади девицы возник силуэт высокого мужчины в дворянском костюме – черный и темно-лиловый бархат, золотые шнуры, белый распахнутый воротник рубашки. Теперь, когда Рабириец счел необходимым уделить внимание своей внешности, его вполне можно было принять за отпрыска благородного семейства Аквилонии или Офира. Мокрые, гладко расчесанные волосы отливали приглушенной синевой, вроде как на вороновом крыле, серый зрачок лукаво поблескивал.