Голос вождя

Грабину стало весело — он очень четко представил себе в этот момент, как Иосиф Виссарионович мрачно улыбается.

— Партия вас не ограничивает, — медленно сказал Сталин. — Приказываю делать и невозможное! Двух дней на согласование всех организационных вопросов вам хватит?

— Вполне, товарищ Сталин! — буквально выдохнул Ванников.

— Надеюсь на вас, не подведите! — сказал вождь и добавил после небольшой паузы: — Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!!!

Глава 7

8 сентября 1941 года, Белорусская ССР, Минск

Очнулся я от льющейся на голову воды.

Похоже, что до смерти меня не прибили, уйти на «перезагрузку» не удалось! Может, и к лучшему — нехорошо оставлять Светочку тут одну. Плохо то, что я снова оказался в плену! Это прямо какая-то скверная тенденция!

Открыв глаза, я огляделся. Вокруг было темно. Ночь? Неужели я весь день в отключке провалялся? Тусклый свет керосиновой лампы освещал пространство диаметром всего в пару-тройку метров, но чувствовалось — там, дальше, за световым кругом, довольно большое помещение. Я лежал на ледяном бетонном полу со скрученными за спиной руками. В голове стоял сильный звон — последствия сотрясения мозга. Голова болела целиком, словно схваченная раскаленным стальным обручем. Сильно пахло сырой штукатуркой и керосиновой копотью. Прямо перед моим лицом стояла пара армейских ботинок. Взглянув вверх, я обнаружил в ботинках здоровенного мужика, державшего в руках помятое ведро. Из которого он, видимо, и поливал меня полминуты назад.

— Херр гауптман, эр вахте ауф![28] — сообщил кому-то здоровяк, отбрасывая ведро.

— Гефрайтер, бринген зи ин унд фольген зи им ауфмеркзам цу![29] — раздалась команда из темноты.

Ефрейтор рывком вздернул меня за связанные руки и посадил спиной к мокрой стене. А сам встал рядом, злобно сопя.

— Виталь, ты как? — раздалось сбоку. Из-за звона в ушах я даже не сразу понял, что моим состоянием интересуется Светлана, сидевшая на расстоянии вытянутой руки. Если бы я еще мог эту руку вытянуть!

— Света? С тобой все в порядке? — задал я самый глупый в данной ситуации вопрос. Ну, какой может быть порядок в плену?

— Меня почти не били, если ты об этом! — грустно сказала Света. — Так… врезали пару раз, чтобы не орала. И не насиловали… Хотя… эта процедура может быть впереди. Только какой-то тип со следами дегенеративного вырождения на лице пощупал меня за грудь и при этом натужно кряхтел.

— Молчайт! — каркнул ефрейтор.

— Пошел на хер, урод! — не поворачивая к нему головы, прошипел я. — Света, а где мы?

— В каком-то подвале. Мы сюда долго добирались — почти полтора часа шли. В основном по дворам и подвалам. Мне показалось, что у них есть проводник, отлично знающий Минск со всеми его закоулками. Даже я так хорошо не ориентируюсь в городе.

— Молчайт, шайзе! — Ефрейтор дернул меня за воротник.

— Иди на хер, тварь! — снова буркнул я. — Света, а сколько времени прошло? Бармалею удалось сбежать?

— Часа три с момента нападения, — совсем упавшим голосом ответила Светлана. — Бармалей все-таки убежал. Но если ты думаешь про подмогу, то ее появление крайне сомнительно — немцы очень долго заметали следы.

— Спокойно, доктор Сморкалова! Нас обязательно освободят! — сказал я, чтобы подбодрить ее.

— Молчайт, ты! — рявкнул ефрейтор, сопроводив команду пинком по моей ноге.

Бедро немедленно взорвалось дикой болью. Ага, так у меня в организме новая дырка образовалась — «лейтенант» мне в ляжку пулю вогнал. К счастью, явно из чего-то мелкокалиберного — большой пистолет под бинтами спрятать невозможно.

— Виталий, ты прости меня, дуру! — произнесла Света и заплакала. — Это ведь из-за меня мы в эту передрягу попали!

Мои глаза уже привыкли к темноте, и я стал различать предметы за пределами освещенного круга. Подвал действительно оказался довольно большим и почему-то с высоким потолком. Неподалеку от нас, у опорной колонны, виднелось несколько сидящих фигур. Они что-то обсуждали — один из них бурно жестикулировал, то и дело показывая в мою сторону. Наконец переговоры закончились — от группы отделились и направились в нашу сторону две фигуры. Стоящая на полу керосинка освещала их примерно до пояса, но один из них совершенно точно являлся тем самым «лейтенантом», а второй, в солдатских ботинках с обмотками, сразу привлекал внимание замаранными почти до полной серости штанами и гимнастеркой — складывалось впечатление, что он несколько часов ползал на брюхе по густой пыли.

— Он? — почему-то по-русски спросил «лейтенант».

— Точно он, херр капитан! — тоже по-русски ответил второй. — Он на посту «зеленоголовых» из «эмки» выходил и со старшим за ручку здоровался. А тот только что не кланялся ему! Мобыть, генерал какой? Хотя видок у него…

— Коровин, аналитика не является твоей сильной стороной! — лениво сказал «лейтенант» (херр капитан). — Вот природная наблюдательность — другое дело!

— Чо?! — Коровин явно не понял и половины слов из речи своего командира.