Голоса пьеса ч2

Любимов.Ничего себе так. Десяток пьес наворочал. Я из них одну еле-еле скроил.

Шекспир.Я вас должен огорчить, Юрий Петрович, я не только был и буду, но я еще и есть.

Любимов.Вот это номер. И где же вы?

Шекспир.Здесь, в вашем кабинете на Таганке, под гитарой Высоцкого.

Любимов.Но здесь сижу я.

Шекспир.Ну!.. Неужели непонятно? Сегодня я — вы, а вы — я.

Любимов.Надеюсь, это не шуточки с реинкарнацией душ и прочими театральными штучками.

Шекспир.Боже упаси! Никакой мистики. Только крепкая выпивка и поэзия.

Любимов.Крепкая выпивка, к сожалению, исключается. У меня давление.

Шекспир.А у меня, слава Богу, теперь нет никакого давления, так что налейте, пожалуйста, Юрий Петрович.

Любимов.Ну, тогда и я с вами выпью. Будь что будет.

Шекспир.За Любимова!

Любимов.За Шекспира!

Вовка.

Отелло, мавр венецианский,

К одной красотке зачастил...

Шекспир.

Шекспир узнал про энти шашни

И водевильчик сочинил.

Любимов.

А в том далеком батальоне

Был Яго, бравый капитан,

И на беду тому Отелло

Был Яго страшный интриган.

Якубовская.

К тому ж случись такое дело,

У ней платок кудай-то сплыл...

Все(хором).

Отелло вмиг рассвирепелло

И Дездемону задушил.

Я.От имени Шекспира, которого не было, я торжественно заявляю, что все мы были. Хотя полностью я ни в чем не уверен. тем более, что все чаще можно услышать, что нас с вами тоже не было.

Чапаев был, а нас не было.

Гагарин был, а нас не было.

Горбачев был, впрочем, он вроде бы еще есть, а нас опять не было.

Мало того, нас с вами нет.

Путин есть, а нас с вами нет.

Нет и все тут.

Вот я и решил кое-кому напомнить: не тешьте себя иллюзиями — мы есть.

И Шекспир есть.

И Пастернак.

И Александр Лазаревич.

И Надежда Владимировна.

И Семен Иосифович.

И Валерий Яковлевич.

И Ольга Сергеевна с расстрелянным мужем Иваном Владским.

И Алексей Евгеньевич с расстрелянным отцом — протоиереем Евгением Кедровым.

И жена Семена Иосифовича Машинского Розалия Давыдовна с мамой, папой и сестрами, повешенными фашистами на Украине.

И Толстой.

И застрелившийся Маяковский.

И Павел Флоренский, расстрелянный в 37-ом в Соловках.

И мой друг Саша Кипнис, застрелившийся в армии из автомата.

И Мандельштам, задохнувшийся от серных паров в лагерной каптерке.

И Александра Павловна с Марией Павловной, верившие в добро и справедливость.

И Петр Федотыч, который будучи членом чего-то, ни на кого не донес, никого не уволил и никого не убил.

И Крученых, скрывавший, что он поэт.

И Шостакович, скрывавший, что он авангардист.

И Сократ, приговоренный демагогами к чаше с ядом.

И Йося Молдавский, любящий Эйнштейна, раздавленный на студенческой стройке бетонной плитой.

Витухновская.Хитрый вы. У вас есть своя жизнь, а мне нужна моя смерть. Ха-ха! Я — Христос зла. Меня нужно распять на свастике.

Флоренский.Зло не обладает статутом реальности.

Витухновская.Я объявляю войну реальности. Да здравствует метафизический Гитлер.

Олег Табаков.Это что же — делить людей на сильных и слабых? Достойных и недостойных? Нет, не прохонже. Я генетику изучал Не про-хон-же!

Я.Вот и я вам говорю, господа сверхлюди: "Хуя", — как говаривал "сверхнедочеловек" Эдичка. Не прохонже.

Шекспир.Так все-таки быть или не быть?

Все(хором).Или!

Любимов.Хорошо еще, что Шекспира не было. А если бы был, то представляете, что бы было.

Часть первая 

Часть третья