Головоломка

Илан причесался, глядя на себя в зеркало, и вдруг четко осознал, что он не тот, кем себя считает, не жалкий тип, работающий на заправке и пытающийся пережить личную драму. За внешней оболочкой, которая только-только начала стираться, притаилось нечто иное.

На влажной, усеянной капельками воды амальгаме возникло лицо Моки. Человек с дредами подошел ближе, держа руки в карманах, бросил взгляд на занятую кабинку, посмотрел на Илана:

– Через полчаса погасят весь свет. Хочу кое-что тебе показать.

– Иди к черту, Моки. Ты последний, с кем я куда-нибудь пойду. Почему ты прицепился именно ко мне?

– Да потому, что, не считая Жигакса, ты больше всего похож на параноика, и это интересно.

Из запертой кабинки доносились смешки и воркование. Моки на секунду отвлекся, покачал головой, подмигнул Илану и снова стал серьезным.

– Ты рассказал нам о списке слов, тесте и ударах током, и я поверил. Кто-то тебя преследует.

– Не преувеличивай.

Моки, как всегда, говорил тихо, и Илан едва слышал его из-за шума воды в душе.

– С этой больницей не все чисто. Думаю, в прошлом тут творились жуткие дела, а учитывая то, что случилось с тобой, ничего не кончено. Это место живое, Илан, его стены хранят страшные тайны.

Илан подумал о палате № 27 из своего сна и резко обернулся:

– Ладно, показывай, что хотел. Но если попробуешь снова напасть…

– Тебе нечего опасаться – игровое время закончилось. Поверь, ты не будешь разочарован…

40

Илан и Моки прошли по коридору, несколько раз свернули и оказались перед решеткой, за которой были лестницы: одна вела на следующий этаж, другая – вниз, во тьму. «Возможно, там находится больничный морг», – подумал Илан.

Моки достал из кармана ключ и вставил его в замочную скважину.

– Я понял их систему заданий и ключей, – сказал он, открывая дверь. – Мы будем передвигаться по клинике в разных направлениях, пока не окажемся в одной общей точке, где спрятан последний ключ, открывающий доступ к деньгам.

Он пропустил Илана вперед, и они начали подниматься по совершенно темной лестнице.

– Закрываешь за собой решетку – и другие не могут пройти тем же путем. Очень изобретательно.

Илан указал на камеру:

– Ты понимаешь, что Гадес сейчас за нами наблюдает?

– И что с того? Он ведь сказал, что после 19:00 нельзя продолжать игру, но ходить по зданию разрешается до тех пор, пока не погаснет свет, так что правил мы не нарушаем.

Лестничный пролет скручивался тугой спиралью, разделенной площадкой с окном. Бежевые решетки двухметровой высоты исключали любую попытку самоубийства.

– Я с самого начала задаю себе один вопрос, – сказал Моки. – Почему на стенах этой клиники нет граффити? Ну да, мы в горах, но скваттеры[22] и любители острых ощущений проникают в самые заброшенные места. Для некоторых это своего рода спорт. Сюда явно никто не заглядывал, оборудование, инструменты и приборы не украли, а они стоят денег.

Они добрались до второго этажа, и путь им преградила очередная решетка.

– Гадес говорил, что здесь часто снимают кино, – напомнил Илан. – По-моему, это полная туфта.

– С чего ты взял?

– Да с того, что клиника, где давно никого не лечат, явно находится под наблюдением.

– Ты упоминал ЦРУ и «промывание мозгов». Давай, просвети меня поподробней.

Моки с трудом отдышался – сердце у него заплыло жиром, как свиной окорок, и марш-бросок вверх по лестнице отнял много сил.

– В пятидесятых годах существовал совершенно секретный проект под названием «МК-ультра». ЦРУ при поддержке исследовательских институтов проводило эксперименты по управлению памятью и сознанием. Это был период холодной войны, стороны шпионили друг за другом, промывку мозгов и перевербовку использовали оба лагеря… Агенты ЦРУ применяли разные методики, в том числе электрошоковые процедуры, накачивали людей галлюциногенными препаратами типа ЛСД – их иногда тайно добавляли в пищу, внушали ложные воспоминания, стирали подлинные.

– Хочешь сказать, такое практиковали и во Франции?

– Похоже на то. Летом тысяча девятьсот пятьдесят первого в стране имела место серия пищевых отравлений так называемым про́клятым хлебом, больше всего случаев было зарегистрировано в Пон-Сент-Эспри[23]. Ходили слухи, что ЦРУ распылило ЛСД над засеянными полями.

Он помолчал, нацелил указательный палец на левый лестничный пролет и продолжил:

– Туда путь закрыт, в «крылья» летучей мыши нам не проникнуть, все заперто. Когда я покажу тебе, что нашел, ты убедишься, что ЦРУ и пятидесятые вовсе не остались в прошлом, как многие думают.

Они миновали примитивную парикмахерскую, прошли через открытую проржавевшую решетку, заметив висящую в углу камеру. Гадес упоминал о шестидесяти четырех следящих устройствах, установленных в разных частях здания. «Если здесь есть командный пункт, – подумал Илан, – там должны быть экраны во всю стену».