Голубая лагуна [сборник]

Поблизости несколько девушек-туземок помогали разгружать лодку, приплывшую через лагуну с южного побережья. Они болтали и смеялись во время работы; мускулистые, плосконосые и некрасивые, но полные радости жизни, они представляли странный контраст с испанской девушкой, находившейся в самом расцвете своей красоты. Стройная и грациозная, как молодая пальма, задумчивая и серьезная не по летам, Катафа стояла совершенно отдельно от всех остальных и, казалось, была чужда им как телом, так и душой, — работа колдуньи Джуан не пропала напрасно.

Катафа никогда не дотрагивалась ни до чего, кроме пищи, которую ела, земли, по которой ходила, воды, в которой плавала, работы, которую исполняла. Не касавшаяся ни одного живого существа, она, по-видимому, не имела даже тех простых прав жизни, которые даны были самой скромной из девушек-каначек, среди которых она выросла. Одним из самых странных результатов грозного закона, под которым Катафа жила, была ее полная нечувствительность к опасности.

— О-хэ! Катафа!

К девушке подходил Тайофа, шестнадцатилетний юноша, рослый и сильный, как мужчина. Он нес плетеную корзину, в которой были сложены съестные припасы, несколько молодых кокосовых орехов для питья, а также лески и крючки.

Общими усилиями юные рыбаки столкнули свою лодку на воду. Тайофа поднял парус, чтобы уловить попутный западный ветер, Катафа стала править лодкой при помощи короткого весла. Начался отлив, и они пробрались через пролив в ту самую минуту, когда заходящее солнце озарило далекий западный риф.

Здесь они попали в крупные волны, и, при ветре, дувшем с запада, и последних отблесках зари, сверкавших на их парусе, они поплыли к месту рыбной ловли, лежавшему в трех милях дальше к северо-востоку, — вода там достигала до двадцати футов глубины.

Катафа и ее спутник ехали молча, только изредка перекидываясь двумя-тремя словами, — для того, чтобы править парусной лодкой необходимо большое внимание.

Вдруг Тайофа присел на корточки, уставил глаза на последний отблеск заката, а затем поднял их к показавшимся на небе звездам.

И теперь, словно определив положение лодки по карте и компасу, он собрал парус и бросил глыбу обрубленного коралла, заменявшую обычный якорь. Лодка весело закачалась на волнах.

Пока юноша ловил рыбу, девушка наблюдала с тяжелой дубиной в руке и, не теряя ни минуты, глушила рыбу, как только она попадалась на крючок.

Прошел час, в продолжение которого рыболов вытащил всего несколько мелких рыбок.

— Хорошей рыбы нет здесь, — проговорил Тайофа, — но кто знает, до зари, быть может, она сюда и подойдет…

— Лучше на заре, чем совсем ее не будет, — докончила его мысль девушка, — но дело не в рыбе. О-хэ, Тайофа! Нам следовало бы подождать, пока луна увеличится, и тогда выезжать на рыбную ловлю.

Прошло еще несколько часов, и, наконец, терпение рыболовов вознаградилось. Леса быстро развернулась, и юноша, приказав Катафе держать в равновесии лодку, стал вытаскивать свою добычу в то время, как огромная рыба отбивалась изо всех сил. Она то бросалась вперед так далеко, что нос лодки прыгал под якорным канатом, то возвращалась зигзагами к корме.

Теперь рыболовы уже могли рассмотреть, как она то бьется под поверхностью воды, то взбивает озаренную звездами воду в пену; она уже была у борта лодки, и Тайофа кричал Катафе, чтобы она готовилась оглушить рыбу палкой, когда внезапно стало совсем темно, и на лодку вдруг налетел шквал.

Увлеченные своей работой, они и не заметили, как надвигалась буря; потоки дождя и сильный ветер обратили их к действительности.

Тайофа бросил лесу, которая сейчас же развернулась, и бросился к рулевому веслу. Он намеревался держать лодку по течению, но якорный канат разорвало, и лодка каким-то странным образом вдруг понеслась против ветра, кормою к яростным волнам.

Причиной этого была барракуда[35]. Конец лесы был привязан к носу лодки, и огромная рыба, плывшая к северу по течению, буксировала их.

С последним ревущим потоком дождя шквал пронесся, и вновь на небе появились звезды, озарив бурлящее море и лодку…

Катафа огляделась… Тайофы в лодке больше не было! Очевидно, громадная волна, почти залившая лодку, унесла его в океан.

Девушке некогда было размышлять об этом, — бурные волны угрожали гибелью и ей самой.

Что-то задело ее, точно удар бича. Это был оторвавшийся конец сделанного из мата паруса. Катафа схватила его, прикрепила на место и затем, когда ветер надул его, принялась править лодкой.

Леса сильно дернула и внезапно ослабла: она или порвалась, или рыба соскочила с крючка.

Повернуть лодку при таких волнах было слишком трудно, а заставить ее идти к югу, к Таори, против ветра, с единственным коротким веслом и неуклюжим парусом, было и совсем невозможно. Катафа хорошо знала это, и она ухватилась теперь за весло с одной только целью: не дать маленькому суденышку перевернуться.

XII. Лодочка в океане