Голубая Луна

— И я боялся причинить тебе вред, как мой друг своей подружке, или тысячей других способов. Во время секса ты теряешь контроль. Это часть удовольствия. Я же не могу себе этого позволить, если только я не с другим ликантропом.

Я посмотрела на него.

— Что ты хочешь сказать, Ричард?

— Что ты можешь встречаться с нами обоими. И заниматься сексом с нами двоими. Я буду далеко не в восторге, но…

Я уставилась на него. То, что он не закончил фразу, мне не понравилось. Заставило меня нервничать.

— Но что, Ричард?

Он обеими руками убрал волосы назад, открыв окаменевшее лицо.

— Ты можешь встречаться с нами обоими, а я буду встречаться с другими ликантропами.

Я онемела и продолжала таращиться на него.

— Скажи что-нибудь, — попросил он.

Я открыла рот, закрыла, попробовала еще раз, и, наконец, у меня получилось.

— Хочешь сказать, что ты так и будешь спасть с Люси.

— Не с Люси, она… Ну, ты ее видела. Она никогда не сможет быть лупой в моей стае.

— Так значит, ты собираешься продолжить кастинг на лупу?

— Так или иначе, я знаю, что если ты спишь с Жан-Клодом, то я имею полное право спать с другими.

По идее спорить с ним я не могла, но мне ужасно хотелось.

— Так ты пытаешься заставить меня бросить Жан-Клода.

— Нет, — качнул он головой. — Я просто хочу сказать, что если ты не хранишь верность мне, то почему я должен хранить верность тебе?

— Видимо, ни почему. Кроме того, что… я думала, мы любим друг друга.

— Любим. Я люблю.

Поднявшись, он подобрал с пола джинсы.

— Но ты любишь меня недостаточно, чтобы бросить Жан-Клода. Почему я должен любить тебя так, чтобы отказаться ото всех остальных?

Я смотрела на него во все глаза, и чувствовала, как их заполняют слезы.

— Ну, ты и сволочь.

Он согласно кивнул, не надевая белья, скользнул в джинсы и осторожно их застегнул.

— И самое сволочное то, что я-то люблю тебя достаточно, чтобы отказаться от всех на свете. Но я просто не знаю, смогу ли делить тебя с Жан-Клодом. Просто не знаю, смогу ли перенести мысль о том, что ты у него в постели. Стоит мне представить, что ты с ним так, это выводит меня… — он покачал головой. — Пойду в душ. В конце концов, у меня еще остались мои тролли, которых надо изучать.

Я не могла даже начать думать о том, что он только что сказал. На один раз всего этого было слишком много. А когда теряешься, лучше сосредоточиться на деле.

— Мне надо поехать с тобой и поговорить с твоими биологами. Нужно узнать, покупает ли эту землю Фрэнклин Найли. Тот нападавший, который прошлой ночью потерял руку, его очень боялся. А тот, кто заставляет человека колебаться в окружении вервольфов, должен быть чертовски страшным. И обычные виды имущества такой ценности не имеют.

Ричард стремительно вернулся на кровать. Подхватил меня за талию и поцеловал. Он прижал меня к себе, ворвался в меня сквозь губы и закружил вокруг себя. Когда он опять посадил меня на кровать, я была чуть жива и еле дышала.

— Мне хочется все время к тебе прикасаться, Анита. Хочу держать тебя за руку и глупо улыбаться. Хочу, чтобы мы вели себя, как влюбленные.

— Мы и так влюбленные, — выдохнула я.

— Тогда, хотя бы на сегодня, давай отбросим все сомнения. Просто побудь со мной так, как мне всегда хотелось. Если мне захочется сегодня к тебе прикоснуться, я не хочу побояться это сделать. Хочу, чтобы то, что было прошлой ночью, все изменило.

— Хорошо, — кивнула я и улыбнулась.

— Не похоже, что ты уверена, — заметил он.

— Мне бы очень хотелось ходить и везде держать тебя за руку, Ричард. Но до меня только что дошло… О, дьявол, Ричард, что я скажу Жан-Клоду?!

— Я спрашивал у Жан-Клода, как тебя изменили метки, насколько труднее стало нанести тебе физический вред. Он тут же догадался, почему я спрашиваю. В результате он узнал всю грустную историю про моего друга и его покойную подружку.

Я пристально посмотрела на него.

— И что он сказал?

— Он сказал: «Будь в себе уверен, mon ami. Ты — не твой друг с его печальной историей. А Анита — не человек. С нами она больше, чем человек. Мы оба стремимся к ее человечности, как к последнему огоньку свечи в мире тьмы. И нашей же любовью мы делаем ее и менее человечной, и более».

— Ты запомнил все дословно? — удивленно спросила я.

Ричард долго и очень внимательно посмотрел на меня. Потом кивнул.

— Запомнил, потому что он прав. Прав. Мы оба любим тебя по-своему, но по одной и той же причине. Его к тебе привлекает не только сила. Ты видела в нем монстра. И то, что ты больше так не считаешь, заставляет его чувствовать себя больше человеком.

— Звучит так, будто вы немало поговорили на эту тему.

— Ага, настоящий мужской разговор, — ответил он горько и устало.

— А еще звучит так, будто ты обсуждал с Жан-Клодом то, что собираешься заняться со мной любовью, до того, как поговорить об этом со мной.

— Не прямо, — ответил он. — Не слово в слово.

— И все равно это звучит ну очень похоже на просьбу разрешения, — продолжала я.

Ричард был уже в дверях ванной.

— А что бы ты сделала, если бы мы занялись любовью, а Жан-Клод потом попытался бы меня убить? Ты бы убила его, защищая меня?

Секунду я просто смотрела на него.