Голубая Луна

Кто-то тронул меня за руку, и я так вздрогнула, что на секунду потеряла дар речи. Сердце подпрыгнуло к горлу, так что я не сразу смогла опять начать дышать.

— Анита, это Джейсон. С тобой все в порядке?

Пассажирская дверь кабины была открыта, и Патрика в поле зрения не наблюдалось. С моей стороны фургона послышалось движение. В окошко тихо постучал Натаниель. Я опустила стекло.

— Сзади все вышли, — поставил он меня в известность.

Я молча кивнула.

— Дай нам несколько минут, — сказал ему Джейсон.

Не проронив ни слова, Натаниель вернулся в тыл фургона. Он действительно замечательно выполнял приказы.

— Скажи что-нибудь, Анита.

— Не о чем тут говорить.

— Ты то и дело смотришь в пространство по нескольку минут за раз. Будто ты где-то не здесь. А ты нам нужна, чтобы все получилось. Ты нужна Даниелю и миссис Зееман.

Моя голова медленно самопроизвольно повернулась, и я посмотрела на Джейсона.

— Сегодня я сделаю для них все, что смогу. Я уже выше и дальше моего личного того, что я могу.

— Еще ничего не закончилось, пока они не в безопасности.

— Знаю. Ты думаешь, я не знаю? Если я не вытащу их оттуда живыми, значит все, что я сделала, было зря.

— И что ты думаешь, ты сделала? — спросил он.

Я покачала головой.

— Ты видел.

— Я помогал его держать, помнишь?

— Мне очень жаль…

Положив руки мне на плечи, Джейсон аккуратно меня потряс.

— Черт возьми, Анита, соберись! Цепенеть от ужаса совсем не в твоем духе. Ты — хороший солдат. Ты убиваешь и идешь дальше, как и должна.

Оттолкнув от себя Джейсона, я крикнула ему в лицо:

— Я пытала человека, Джейсон! Унизила его до того, что он корчился на полу, хныча от страха и боли. И мне хотелось это сделать. Хотелось, чтобы ему было больно за то, что они сделали с Шарлоттой и Даниелем. Мне хотелось это сделать, — я тряхнула головой. — Сегодня я закончу дело, но прости меня за то, что мне немного труднее оставаться в норме. Прости, что я при всем том — не суперменша.

— Не суперменша?! — воскликнул он, прижав руку к груди, и всем своим видом выражая шок. — И ты обманывала меня все эти годы!

Это заставило меня улыбнуться, а улыбаться мне не хотелось.

— Перестань.

— Что перестать? Утешать тебя? Или жизнь кончится только потому, что ты сделала нечто ужасное? Хочешь, я скажу тебе действительно ужасную правду, Анита? Независимо от того, как плохо ты себя чувствуешь, жизнь продолжается. Жизни до одного места все твои муки совести, то, что ты расстроена, выбита из колеи или мучаешься. Жизнь продолжается, и тебе придется либо идти за ней, либо сидеть посреди дороги и старательно жалеть себя. А я не вижу, чтобы ты это делала.

— Я себя не жалею.

— Ты не сломалась из-за Томпсона. Ты сломалась из-за того, что ты сделала с Томпсоном и как это заставило тебя себя почувствовать. В сущности, он тебе до крысиной задницы. Ты просто льешь слезы и скрипишь зубами из-за того, какой ты большой и злобный монстр. Знаешь что? Я достаточно наслушался этого от Ричарда. Только не хватало этого на мою голову еще и от тебя. Так что собирайся. Нам пора спасать людей, которые нам небезразличны.

Я уставилась на него.

— Знаешь, что меня действительно беспокоит?

— Нет. Что?

— Я не чувствую себя плохо из-за того, что порезала Томпсона. Я думаю, что он это заслужил.

— Так и есть, — кивнул Джейсон.

— Никто не заслуживает пыток, Джейсон. Никто не заслуживает того, что мы сделали — я сделала — с ним. Вот что продолжает твердить мне передняя часть разума. Шепчет и шепчет, что я должна чувствовать вину, ужас. И это должно меня сломать. Но знаешь что?

— Что? — послушно спросил Джейсон.

— Это меня не сломает, потому что единственная вещь, о которой я сейчас жалею, это то, что у меня не хватило духу отрезать у Томпсона член на сувенир маме Ричарда. Его смерти, даже пытки было недостаточно. Зееманы — как чертовы Уолтоны. И мысль, что кто-либо может просто прийти и это разрушить, испортить навсегда, злит меня так сильно, что все, что я могу сделать — это убить их. Убить их всех. Во мне нет сожалений, — я посмотрела на Джейсона. — Но я должна о чем-то сожалеть, Джейсон. Я могу убить, не моргнув глазом. Теперь я могу пытать и не жалеть об этом. Я стала одним из монстров, и если это спасет Ричарду семью, я счастлива им быть.

— Полегчало? — участливо поинтересовался Джейсон.

— Ага, есть немного. Я монстр, но на то есть веская причина.

— Чтобы спасти маму Ричарда, я бы сделал много чего еще хуже, чем отрубил пару пальцев, — мрачно заметил Джейсон.

— Я тоже, — согласилась я.

— Тогда давай сделаем это, — сказал он.

Мы выбрались из фургона и пошли делать это.

44

(перевод — Cara)

Как брошенные в темное озеро камни, все растворились в лесу. Исчез даже Бен, хотя нес на руках Роксану. Я двигалась между деревьями медленным, более человеческим шагом. Как хорошо выдрессированная собака, Натаниель держался рядом со мной. Я почти жалела, что он не пропал вместе с остальными. Его присутствие не успокаивало, так как, несмотря на то, что он был вполне дееспособным и при том — верлеопардом, я не была уверена, что его стоило брать с собой в драку.