Голубая Луна

Джейсон наконец упал на бок. Он попытался подняться на руках, но не смог. Он лежал на листьях. Его сотрясала мелкая, но заметная дрожь. Он изо всех сил старался встать.

— Умоляй меня перестать. Умоляй, может, тогда я тебя просто пристрелю. Умоляй меня, или я забью тебя насмерть.

Я поверила ему. Думаю, Джейсон тоже, потому что он просто помотал головой. Он знал, что если поддастся, тот его просто прикончит.

Я почувствовала что-то, покалывающую волну тепла. Это был Ричард. Он был где-то поблизости. Он открыл метку внутри моего тела. Это омыло мою кожу и задело руку Чака.

— Что это было, черт побери? — спросил он.

Я не шелохнулась и промолчала.

— Отвечай, сука, ты пробовала на мне свое магическое дерьмо? — он сильнее нажал на ружье. Если он продолжит в том же духе, то проткнет мне щеку.

— Это не я, — сказала я.

Он толкнул меня на колени, и дуло больше не утыкалось в мою щеку. Оно было направлено в темноту — всего лишь секунду. Это был один из таких моментов, когда все вокруг замедляется, словно у меня было все время мира, чтобы вытащить из-за спины большой нож. Он выскользнул из ножен. Ружье и Чак поворачивались обратно ко мне. Я продолжила движение лезвия и направила его вниз и наискосок. Я почувствовала, как острие задело горло Чака и знала, что это был не смертельный удар. Что-то свалилось на нас с дерева. Тень лишь ненамного более плотная, чем прочие. Стволы ружья были словно два темных туннеля, направленных мне в лицо.

Я слышала выстрел из винтовки за спиной, но оглядываться на Джейсона не было времени. Было только дуло, нацеленное мне в лицо, тень и не было времени озираться.

Тень упала между нами. Тень была покрыта мехом. Выстрелило ружье — с другой стороны этой тени. Ликантроп пошатнулся, но не упал. Ружье снова выстрелило, из обоих стволов. Прежде, чем затихло эхо, я обогнула оборотня. Глаза у Чака были дикими, побелевшими, но он держал ружье в левой руке и заряжал его. Выбросил гильзы и уже почти вставил патроны. Он был хорош.

Я вонзила лезвие как раз над большой блестящей пряжкой его ремня. По его телу пробежала дрожь, но он втолкнул заряды в патронник. Я налегала на нож до тех пор, пока он не заскрежетал о кость, то ли позвоночник, то ли таз, кто знает. Я вытащила лезвие из его тела в потоке крови.

Он упал замедленным движением, прямо на колени. Я взяла из его рук заряженное ружье, и он не сопротивлялся. Он стоял на коленях в листве и щурился в темноту. Кажется, меня он больше не видел.

Кто-то кричал, высоким и диким голосом. Я оглянулась. Это был человек с винтовкой. Он сидел на земле, одна рука выхвачена лунным светом. Ниже локтя ее не было. Джейсон неподвижно лежал на листьях. Зейн сидел рядом, и спина его желтой футболки была в крови.

Я поднялась и пошла прочь от Чака. Он упал лицом вниз. В нем было достаточно жизни, чтобы повернуть голову вбок, но не подставить под себя руки. Вервольф, что спас меня, лежал на спине, тяжело дыша.

У него в животе была дыра размером больше, чем два моих кулака. Запах был мерзкий, как от рвоты, даже хуже. У него поврежден кишечник, вот что означал этот запах. Рана в живот его не убьет. Даже если бы пуля была серебряной, не убила бы.

Вторая рана была выше, в грудь. Его черная шерсть была мокрой на ощупь, сочащейся кровью. Я могла погрузить обе руки в темную влажную дыру, но ни хрена не видела. Я не могла разглядеть, задето ли сердце.

Его дыхание было влажным, хриплым, почти задыхающимся. Я слышала, как в ране лопались пузыри. По крайней мере одно легкое пробито. Он все еще пытался дышать, значит, его сердце работало, не так ли?

В жизни вервольфы смахивают на человеко-волков из фильмов, но пленка никогда не могла передать их полностью. Он, совершенно определенно он, лежал на спине и задыхался. Это было словно наблюдать за дыханием спящего, только он был умирающим. Я подумала, что это был один из волков Верна, ведь я его не знала. Потом я заметила остатки белой футболки на одном плече — словно клок позабытой кожи. Я осторожно потянула за него и увидела на нем улыбающуюся рожицу. Я уставилась в желтые волчьи глаза. На Джамиля. Он сделал то, что полагается телохранителю. Заслонил меня от пули. Я сорвала с себя рубашку и засунула ее в рану на его груди. Понадобились обе мои руки, чтобы прикрыть ее, попытаться запечатать так, чтобы он снова мог дышать. Чтобы не истек кровью.

— Не умирай у меня на руках, будь оно все проклято, — прошептала я и начала звать на помощь.

26

(перевод — Q, Helen, Cara)

Мои руки были мокрыми от крови. Кровь все лилась, и рубашка уже не впитывала ее. Джинсы были насквозь мокрыми от крови, в крови были даже предплечья. Джамиль смотрел на меня желтыми волчьими глазами, с открытым ртом, отчаянно стараясь продолжать дышать. Руки с длинными когтями в мелких конвульсиях скребли листья. Покалывающее тепло разлилось под моими руками. Его кожа двигалась под ними как теплая, мягкая вода.

Из темноты появились призраки. Они выглядели как люди, но я знала, что это не так. Вервольфы — у меня на них глаз наметанный.

— Ему нужен врач, — сказала я.