Голубя тебе на грудь

   Постоялый двор был ветхим и довольно грязным, зато дешевым. Салума такое соотношение цены и качества вполне устраивало. Он поселился здесь за два дня до этого, сочтя дальнейшее пребывание в более добротной гостинице, где обитали они с Риелей, нецелесообразным. Бард тоскливо разглядывал чулан, гордо именовавшийся комнатой, и отстраненно пытался припомнить, когда он последний раз ночевал в таких условиях. Даже временное помещение под сценой производило менее унылое впечатление. При свете дня, наверное, здесь было еще гаже.

   - Кровать моя, - "обрадовал" его Кеане, сбрасывая сапоги. - Где будешь спать ты - меня не касается.

   Кроме пола, других мест не было.

   - Что-то не так? - уточнил салум, разглядев во мраке выражение лица новоявленного союзника.

   - Да нет... Всё в порядке, - отозвался тот, напоминая себе, что находится не в том положении, чтоб привередничать и качать права.

   С улицы доносилось пьяное пение. Прислушавшись к словам, Айрел узнал одну из своих песен. Стало невероятно тоскливо и больно.

   - Скажи, - попросил он, бросая на давно не мытый пол свою сумку. - Это правда был единственный способ спастись от того психопата? Больше никак-никак-никак нельзя было выкрутиться?

   Кеане, прямо в одежде развалившийся в кровати, внимательно посмотрел на барда. Тот выглядел глубоко несчастным, разбитым и потерянным.

   - Никак, - ответил он, подумав. - Пришлось бы жить в страхе, каждый момент ожидая нападения, вечно прячась и окружая себя охраной. И то не факт, что Дэйси не смог бы до тебя добраться. Если бы каким-то чудом тебе удалось его убить, на тебя бы тут же нацелился кто-нибудь еще. Мы, салумы, вечно соревнуемся друг с другом. Добыть просто качественное сырье недостаточно. Каждый старается урвать кого-нибудь познатнее, поизвестнее, чтоб остальные скрипели зубами от зависти. А чуть ли не самый популярный за последнее десятилетие бард - слишком лакомый кусок, чтоб им пренебречь.

   - А. Ясно, - равнодушно отозвался Айрел, словно окончательно смиряясь. - Тогда ладно.

   Подложил себе под голову вместо подушки сумку и укрылся предварительно вытащенным из нее кафтаном. Лег, повернувшись к спутнику спиной.

   - Знаешь, у меня всегда была мечта, - проговорил он через некоторое время. - Стать придворным бардом. Никогда не думал, что буду делать после того, как ее исполню. И ведь она сбылась. Вот он я, придворный бард Айрел Керран, двадцати четырех лет от роду, в самом рассвете сил. Что меня ждало дальше? По сути, рутина. Раз в месяц пел бы для короля или каких-нибудь послов, раз в год - выступал в столице на площади Сердце Кендрии по случаю дня монархии, а всё оставшееся время ел, спал да предавался всяким развлечениям и утехам. В смысле, выше, чем я сейчас... то есть, был вчера, подняться на данном поприще уже невозможно. Мне больше не к чему стремиться, не за что бороться. Так что, может быть, оно и к лучшему, что всё так вышло? Найду себе новую мечту...

   - Самовнушение - это прекрасно, - сонно отозвался Кеане.

   - Нет, ну... в самом деле же... - бард сам понял, что звучит неубедительно.

   Крепко зажмурился и задержал дыхание, пытаясь утихомирить расшалившиеся нервы. Грудь и горло сдавил спазм. Не будь рядом салума, музыкант бы, пожалуй, всплакнул. А так не позволила гордость. Айрел вздохнул и перевернулся на другой бок. Голова пухла от мыслей, сомнений и тревог. Заснуть не получалось и, как предполагал бард, уже не получится.

   - Можно вопрос? - спросил он.

   - Не желательно, - Кеане пока не оставлял надежд хоть немного поспать этой ночью и не был расположен к разговору.

   - Почему ты это сделал? Зачем дал мне окимму, зная о последствиях?

   Салум претворился не то спящим, не то глухим. Айрел терпеливо выждал пару минут.

   - И всё же?

   Оружейник недовольно заворочался.

   - Сделал глупость под влиянием эмоций, - нехотя буркнул он. - Уже на следующее утро горько об этом пожалел. Если б я выждал еще хотя бы пару часов, успокоился и всё хладнокровно обдумал, то ты бы уже порхал над кое-чьей ладонью и весело посверкивал.

   Бард недоуменно изогнул бровь. Вот уж чего-чего, а особой эмоциональности он за Кеане не заметил и как-то слабо представлял его совершающим глупости в порыве чувств. Однако салум свой ответ комментировать не торопился, и Айрел решил не настаивать. Годы, проведенные в гильдии, так и не смогли до конца искоренить в нем вежливость.

   - Всегда завидовал тем, кто может действовать по велению сердца, наплевав на последствия, - признался он. - По-моему, это здорово. Глупо, но здорово.

   Немного помолчал. Кеане не реагировал. Решив, что разговор окончен и пора оставить собеседника в покое, музыкант отвернулся и попытался заснуть.

   Вдруг салум заговорил сам:

   - Вот ты как подразделяешь людей?

   Айрела этот вопрос застал врасплох и немало удивил.

   - Нууу... Мужчины и женщины? - неуверенно ответил он. - Дети и старики?.. Не знаю, никогда не задумывался.