Голубой велосипед

На следующий день после рождественской ночи Лоран д'Аржила бежал вместе с другом из лагеря в Вестфаленгофе. Они воспользовались нарядом на заготовку дров вне лагеря и сообщничеством двух своих товарищей по плену. Побывав в медпункте, где их записали больными, те смешались с маленьким отрядом после его переклички. В лесу Лоран и его друг спрятались под хворостом. Холодало, падал снег, день был сумрачным, и охрана, сократив время выполнения наряда, пересчитала пленных: счет сходился. Маленький отряд направился в лагерь.

Опьянев от радости, Лоран и его спутник выбрались из укрытия и полетели навстречу свободе. Лежал глубокий снег. Через полчаса им пришлось остановиться, они задыхались. К тому же следовало сбросить лагерные лохмотья. За долгие дни плена Лоран соорудил себе двубортный пиджак из черного доломана голландского жандарма, натянул два присланных Камиллой свитера. Его одеяние дополняли перчатки на меху, башмаки, раздобытые Франсуазой, и фуражка вроде тех, что носят торговцы углем. В рюкзаках лежали еда и пуховики. Они двинулись в сторону станции Ястров, находившейся от них в 40 километрах.

Первую ночь они провели у шоссе, в домике обходчика. На следующий день миновали Ястров. На его улицах еще сохранялись рождественские украшения, тесно обнявшиеся парочки шли на танцы. Через открытую дверь пивной вырвался сопровождаемый звуками баяна теплый, насыщенный винными парами и табачным дымом воздух… Они заспешили к станции в надежде на попутный поезд. Но все проходившие поезда шли в противоположном направлении. Окоченев, они укрылись в стоявшем на запасном пути вагоне. Несмотря на спальные мешки, до рассвета они мучились от холода.

Уже в конце этой долгой ночи они вскочили без билетов в поезд на Шнайдемюль. В течение шести дней им пришлось ехать в вагонах с картошкой, со скотом и гравием. Иногда они садились без билетов в пассажирские поезда, где старались смешаться с толпой. Знание Лораном немецкого языка не раз спасало их от задержания. Так они проехали Франкфурт-на-Одере, Котбус, Лейпциг, Галле, Кассель, Франкфурт-на-Майне. В Майнце они переправились через Рейн в будке тормозного кондуктора.

Их похождениям пришел конец в Бингербрюке перед расписанием поездов, где спутник Лорана, не знавший немецкого языка, не смог ответить обратившемуся к нему полицейскому. Предполагая, что у него есть сообщник, его не схватили сразу же. Видя издали, что тот сидит спокойно, Лоран направился к нему, но тут его спутник внезапно вскочил и бросился бежать к проходившему товарному поезду. Оба успели вскочить на платформу, пока полицейские бежали по перрону. К несчастью, поезд остановился, и немцы с револьверами в руках задержали их. Не слишком с ними церемонясь, их приволокли на привокзальный пост полиции. Атмосфера изменилась, когда Лоран ответил на вопросы на прекрасном немецком языке. Им дали горячего супа с мясом, выразив изумление по поводу того, что им удалось совершить. Затем их поместили в городскую тюрьму, а на другой день под надежным сопровождением трех охранников снова отвезли в Вестфаленгоф.

Их допрашивал офицер разведки, признавший, что их план достоин восхищения. Приговор гласил: тридцать дней карцера. Со времени побега прошло девять дней.

Выйдя из-под ареста, они удостоились проповеди старейшины военнопленных офлага II "D" полковника N об эгоистическом характере их затеи, и ее возможных скверных последствиях, от которых их избавило исключительно великодушие начальника лагеря. Им дали совет подумать об их истинном долге в настоящее время: корректное поведение военнопленных являлось самым действенным вкладом в политику маршала, бывшую залогом грядущего пришествия "европейской Франции".

Отбыв срок, они вернулись в свой барак. Ненадолго. По соображениям безопасности их перевели в другой лагерь.

Прошло больше семи месяцев с того летнего дня, когда их взяли в плен на морском берегу Франции.

20

Зиме не было видно конца. Из-за отсутствия топлива температура в большом доме стояла не выше десяти градусов; ели на кухне, обогреваемой старой дровяной плитой, на которой Эстелла и Руфь готовили. Несмотря на то, что иногда Франсуаза привозила продукты из Лангона, все недоедали.

В этом винодельческом крае почти все страдали от холода и голода в ту суровую зиму 40 – 41-го годов. С возмущением смотрели железнодорожники, как уходят в Германию целые составы мяса, муки, овощей и леса.

В Монтийяке к тому же ограничивали себя во всем, чтобы иметь возможность отправлять Лорану посылки. В феврале пришла открытка о его переводе в крепость Колдитц.

В марте Альбертина и Лиза сообщили о своем намерении вернуться в Париж. Привыкшие к городу старые девы больше не могли оставаться в деревне. Их попытались удержать. Но тщетно. Одной Изабелле это могло бы удаться…