Голый дикарь из культурной страны

Он ничего не знал о местности, куда они летели. Но по этому поводу Ойген не особенно волновался — есть люди, которым по роду службы положено знать больше, они-то и планируют боевую операцию. Ротенфюреру не было дела до того, какие народы обитают по берегам гигантского озера, как их называют и чем они живут. Все они были дикарями, тупиковой ветвью развития. А следовательно, не заслуживали большого внимания к себе. Как сказал оберштурмфюрер Венк, это были поганые людоеды, которые легко могли сварить суп из белого человека, попавшегося в их черные руки. Любая жесткость, проявленная по отношению к аборигенам, была оправданной. Белый человек должен быть решителен и жесток, если не хочет, чтобы дикари ели суп, приготовленный из его тушки.

Стрелять или не стрелять — такого вопроса перед ротенфюрером не стояло.

8. ЮЖНАЯ ОКРЕСТНОСТЬ ОЗЕРА ВИКТОРИЯ

Лес был похож на пузырящуюся зеленую пену, заполнившую все промежутки между скалами и невысокими горами с каменистыми осыпями, искристо вспыхивающими на солнце. Лес жил своей странной жизнью, в зарослях что-то шуршало, кто-то обиженно повизгивал, хрипел, кашлял и каркал на разные голоса, пронзительно кричали мартышки, завидевшие людей. Геликоптеры по очереди приземлялись на ровный пятачок травы рядом со скалами, люди торопливо освобождали машину от багажа, давая время и место для разгрузки товарищам. В запах трав и тропических цветов вплетался запах бензина.

— Неплохо работают ваши люди, — сказал англичанин, оказавшись рядом с оберштурмфюрером Венком. — Чувствуется выучка.

— Можете не сомневаться, — заверил его Венк. — Мои люди способны на многое. Их учили делать и невозможное. Я хотел спросить, нам обязательно идти через лес?

— Вашим людям придется работать в лесу, — сказал англичанин с сочувствием. — Там, дальше, начинаются болота, значит, придется выходить туда и идти дальше от болот. Знаете почему? Племя унга, который входит в народ Хадзабе, еще называют водяными людьми. Про них рассказывают, что в случае опасности они уходят в болота и способны просидеть под водой сорок восемь часов. При этом они сохраняют активность и способны нанести врагу значительный урон. Вам надо сделать так, чтобы они не пробились в болота. В противном случае придется уходить, так и не добившись успеха.

Опушка леса вновь взорвалась заполошным общим криком, и котором вопли обезьян сливались с истеричными криками попугаев, и это было дико и невероятно. Где-то вдали раздался странный звук, словно великан, не умеющий играть, дунул в духовую трубу. На мгновения джунгли смолкли, словно обитатели их устрашились странного крика неведомого существа. Но тишина длилась недолго — возмущенно взвизгнула в кронах деревьев обиженная обезьяна, где-то в зарослях тявкнула и зашлась к хохоте гиена, и в лесу вновь воцарилось шумное многоголосье.

Венк не пренебрегал мерами безопасности — он выставил боевое охранение, запретил стрелять попусту, и вообще приказал вести себя на пределе внимания, словно они все находились в русском тылу где-то под Магаданом.

Все было пропитано влагой. Влажно покачивались заросли папоротников, влагой сочилась листва деревьев, даже под ногами что-то чмокало, хлюпало, чавкало, словно лес пытался ловить солдат тысячами маленьких ртов. Вода из организмов тоже выходила потом, часа через два все были мокрыми и усталыми, на спинах и под рукавами плотных рубашек темнели круги, которые не успевали высохнуть.

— Как в бане, — сказал Ойген.

— В бане нет этой дряни, — мрачно буркнул Венк, крепким шлепком раздавив серо-коричневую древесную пиявку, упавшую откуда-то сверху. — Тут привал делать страшно, не дай бог уснуть, эти твари высосут всю кровь. Кажется, когда господь создавал этот мир, он что-то недодумал. Ну, сам посуди, кому они нужны — все эти пиявки, мухи цеце, мокрицы величиной с собаку?

— Дальше пойдет твердый грунт, — сказал англичанин, оказавшийся поблизости. Для Венка он не представлял интереса, оберштурмфюрер даже не особо присматривался к нему. Зачем? Все равно после этой операции им никогда больше не встретиться. Еще неизвестно, под каким грифом проходит их экспедиция, если совершенно секретно, то англичанину светил неизбежный Аушвиц. И не потому, что враг, а всего лишь вследствие того, что прикоснуться им пришлось помимо воли к мрачным тайнам «Аненэрбе».

— Слишком все гладко у нас получается, — озабоченно скачал Ойген ун-Грайм. — Никаких помех. Не нравится мне это.

Венку самому много из происходящего не нравилось, но он помалкивал — рядовой состав не должен знать о растерянности и колебаниях командира. Поэтому он только махнул рукой, собираясь оборвать ротенфюрера, но не успел.