Голый дикарь из культурной страны

— Не нравится? Мне тоже. Но работа. Работа, приходится больше думать головой. Здесь, в Африке, нравы простые, если тебя затеются убить, никакое джиу-джитсу не поможет. Надо ладить с местной знатью, найти ключи к верховному владыке, его здесь называют кабакой. Больше приходится быть дипломатом. Хорошо еще, что немецкая марка здесь в цене. Она здорово выручает.

Он посмотрел на возвращающихся солдат и озабоченно сказал:

— Скажите, чтобы не лезли в воду. Здесь не рейх, лучше не рисковать.

— Крокодилы? — понимающе кивнул Венк.

— И это тоже. Но есть еще одна тварь. Маленькая неприметная рыбешка, обожает забираться в мочевые каналы. Скажу вам прямо, Венк, если такая гадина все-таки заползет к вам в организм, можете сразу отрезать член, он вам больше не понадобится. А без него у вас останутся шансы выжить.

— Гадости у вас тут предостаточно, — кивнул оберштурмфюрер.

— Вы пока еще не представляете, как ее здесь много, — сказал полевой агент и раздраженно бросил карандаш на ступеньку. — Дернуло же меня связать свою жизнь с абвером! А они загнали меня в эту глушь. Ведь мог бы служить в Европе.

Ротенфюрер, выслушав Венка, кивнул головой и вернулся к солдатам, чтобы предупредить их, чем грозит купание в озере. Можно было не сомневаться, что в воду теперь не полезет ни один эсэсман. Не из ревностного соблюдение дисциплины, просто никто их не станет напрасно рисковать здоровьем, если этого не требуют обстоятельства.

— Геликоптеры готовы? — спросил оберштурмфюрер. — Геликоптеры и проводник. В большем мы не нуждаемся.

— Придется подождать, — полевой агент развел руками. — Должны доставить специалиста из Герингдорфа. Он по специальности этнограф, по совместительству — довольно приличный зоолог.

— Немец? — подозрительно поинтересовался Венк.

— Англичанин, — сказал Херцог. — Но вполне лояльный. Состоит в партии Мосли и без предубеждения относится к нам. А чтобы сгладить остроту отношений, мы помогаем ему в исследованиях.

— И на кой черт он мне нужен? — удивился Венк. — Только осложнений мне не хватало. Отписывайся потом. Эти чинуши из штаба заставят исписать воз бумаги.

— Инструментарий, — сказал Херцог, смешно шевеля ушами. — Хорошо, когда специалисты по любому вопросу у тебя под рукой.

— Главный специалист у меня всегда под рукой, — сказал оберштурмфюрер и похлопал по автомату, висящему на гвозде у входа в бунгало. — Прекрасный специалист по фамилии Шмайссер.

— Прекрасный, но, к сожалению, не всесильный, — полевой агент встал, поднял руку ко лбу, вглядываясь в горизонт, где небо неровной ниткой было сшито с землей. — Похоже, геликоптеры скоро будут.

Птица кружила в зените.

— Что это за тварь? — Венк ткнул пальцем в черную точку.

Херцог посмотрел вверх.

— Ничего особенного, — сказал он. — Обыкновенный гриф. Ищет падаль. Что, раздражает?

Венк подумал о том, что еще вчера этот же самый вопрос он задавал ун-Грайму, и пожал плечами, натягивая на влажное тело плотную парусиновую рубаху:

— Не знаю, — сказал он. — Ощущение паршивое, словно он следит за нами всеми.

7. РОТЕНФЮРЕР ОЙГЕН УН-ГРАЙМ, ПО ПРОЗВИЩУ НИБЕЛУНГ

Ойген не раз уже замечал, что операции проходят так, как они начинаются. Если подготовка оказалась слабенькая, и на первом этапе группу начинают одолевать неудачи, будьте уверены, что они будут преследовать вас до самого конца. Поэтому он порадовался удачной высадке и своевременному прилету геликоптеров на побережье — это говорило, что их экспедиция будет недолгой и удачной. Нет, это не было суеверием. Немецкий солдат суеверий лишен. Он просто радуется, когда все идет по заранее составленному плану.

Шум двигателей оглушал.

Гражданская вонючка в песочном костюме и в пробковом шлеме выглядел сиротливо. Похоже, в компании физически развитых и крепких ребят из СС ему было не по себе. Одно слово — англичанин! Вот так они жались к своим островам, не решаясь напасть на континент, а в результате проиграли войну. Хоть в бюргере ун-Грайму и другим постоянно вдалбливали в голову, что у англосаксов в отличие от славян и арабов родственная кровь, в СС к любому англичанину, пусть у него была куча заслуг перед империей, относились пренебрежительно. А как еще можно было относиться с проигравшим, пусть даже фюрер поднял их из грязи поражения и поставил вровень с немцами и итальянцами?