Гордый

– А если бы не то видео? – глаза его напряжённо прищуриваются, брови сходятся над переносицей. – Ты бы ушла?

– Не знаю, – после нескольких секунд раздумий отвечаю, вздыхая. – Меня Вася напугал. Он сказал, что так для тебя будет лучше. Так будет безопаснее. И не важно, виновата я или нет. Обманул, да?

– Вася ничего не делал просто так. И обычно не обманывал, – Гордей медленно мотает головой. – Я уж боюсь предположить, какие у него были причины так при тебе вывернуть ситуацию. Но да, в целом он был прав. Я не стал в этом копаться, потому что хотел морально отстраниться. Поэтому… Если уж посмотреть на все трезво, то да: из-за тебя я закрыл этот вопрос. Потому что хотелось забыть.

– Рада слышать, что ты от разрыва только выиграл.

Не думала, что мне будет настолько больно произносить эти слова. Зато в речи Гордого ни грамма сожаления. Твердость. Уверенность. Безмятежность. Ему нормально было. А мне вот пришлось несладко. А вчера словно с цепи сорвалась, когда он до меня дотронулся…

Глава 40

Неделя за плечами.

Едем в машине. Гордей за рулём. Почему-то именно с нами он предпочитает всегда сам вести машину. Несмотря на ещё два кроссовера с охраной. Никогда не берет водителя.

Всю неделю мужчина уезжал на работу позже привычного: проводил утро вместе со мной и сыном. К обеду Андрея перехватывала няня, а за нами с Гордым приезжал водитель.

Да, я вышла на работу, дел скопилось немерено. Сколько бы я ни отговаривала, Гордей неизменно завозил меня на неё лично. Распахивал дверь и провожал до служебного входа. А вечером приезжал домой пораньше, проводил время с Андреем. Мы попросили Дарью Станиславовну оказать помощь и поспособствовать установлению контакта между сыном и отцом.

Не верится. Целая неделя рядом с Гордым осталась позади. Даже чуть больше. А сегодня мужчина настоял, чтобы мы втроём поехали «прогуляться».

Это так удивительно: мы общаемся вполне нормально, а Андрей так и вообще последние два дня убегал к Гордею перед сном. Чтобы обняться.

– Кристин. Может, завтра ещё один выходной возьмёшь? Что-нибудь придумаем интересное.

– Я не обещаю, посмотрим. Я тоже не могу всегда подстраиваться.

Отворачиваюсь: у Гордея звонит телефон.

– Да, – подносит к уху гаджет. Тут же напрягается, меняясь в лице. – Да. Все верно. Слушаю! А что случилось? Что?! Черт… где она? Дома? Еду.

В салоне воцаряется тягостное молчание.

– Отменяется прогулка. Едем за город.

– Что стряслось?

– Маме сегодня плохо было. Я должен приехать. Сам проконтролировать. Скорее всего, понадобится отправить ее на обследование.

– Андрей с нами, – уточняю на всякий случай.

– Я помню.

– Это ее не шокирует?

От колкого осуждающего взгляда мне аж нехорошо стало. Но ответа нет.

– Может, нам с малышом лучше пересесть на такси? Если маме плохо, возможно, ей не нужны сильные эмоции?

Я правда так считаю, а не пытаюсь спрятать ребёнка…

– Нет. Вам лучше со мной поехать.

Гордей уже пару минут молча следит за дорогой, а я все никак не могу отвернуться.

Он безумно беспокоится. Постороннему внешне вроде и не заметно. Но я его повадки знаю слишком хорошо.

– А что с мамой? – вновь мягко начинаю разговор. – Может, я смогу чем-то помочь. Может, в аптеку нужно заехать? – как же я сразу не подумала!

– Кое-чем помочь сможешь, – сосредоточенное замечание, и я мигом напрягаюсь. – Она у меня… немного… с особенностями. Просто не удивляйся вслух. Я буду благодарен. Но с Андреем я бы хотел ее познакомить.

Больше он не сказал мне ни слова, а я не отважилась вдаваться в подробности.

– Мам, ну ты чего не в постели?! Как это понимать? – возмущается Гордый, как только мы заходим в дом. Небольшой, кстати говоря, одноэтажный, с красивой ухоженной прилегающей территорией.

В конце коридора замирает фигура. Женщина положила руку на дверную ручку, но, услышав голос сына, обернулась и пошла к нам навстречу.

– Сыночек. Ты зачем сорвался? У меня уже все хорошо.

Она приближается к нам хоть и медленно, но вполне уверенно. На вид ей больше пятидесяти. Наверное, пятьдесят пять – пятьдесят восемь. Волосы уложены в стильное каре. Волосинка к волосинке. На лице играет добрая улыбка. Смотрит чуть в сторону. Не на Гордея и не на меня. Как будто перед собой. На ней повседневное темно-зелёное платье и домашние серые тапочки. Движения неторопливые, точные. Никаких особенностей я пока не заметила. А что конкретно Гордый имел в виду?

Женщина протягивает руку. Гордей уже успевает приблизиться к маме, накрывает ее пальцы, дотрагивается губами до морщинистой щеки.

– Привет, – на нас она даже не смотрит, всецело поглощена сыном. Приподнимает руку и, не торопясь, чуть поглаживает его бороду.

– Сын, – голова ее наклонена слегка вбок. Голос наполнен нежностью и трепетом. – Ну что ты опять небритый. Неприлично же.

– Мам, да какая разница. Сейчас речь не об этом. Ты почему не отдыхаешь? Врачи сказали…

– Ой, врачи эти тебе наговорят много чего. Подумаешь, немного давление скакнуло. Не первый раз, – лишь отмахивается.