Горячие деньги

С этого тихого воскресного утра до среды мы с Малкольмом наслаждались одиночеством, ездили по окрестностям Лос-Анджелеса, в Голливуд и Беверли-Хиллз. Отец нанял шикарный длинный лимузин. Мы, как обычные туристы, вертели головами по сторонам, разглядывали заморские диковинки. Днем заезжали на ипподром в Санта-Аните, обедали в ресторанах вроде «Ле Шадони».

Я постепенно рассказывал ему, что творится в семье, понемногу, не сгущая красок и ничего не преувеличивая, всякий раз прерываясь, когда Малкольм начинал проявлять беспокойство.

– Дональд и Хелен могли отдать своих детей в обычную государственную школу, – сдержанно сказал Малкольм.

– Может, и так. Но сам Дональд учился в Мальборо, и ты тоже. Дональд хотел для своих мальчиков самого лучшего. Он изо всех сил старается дать им то же, что ты делал для него без особых затруднений.

– Он просто сноб, раз выбрал для них Итон.

– Возможно, но учеба в Мальборо стоит не меньше.

– А что, если это Дональд с Хелен пытались меня убить?

– Если бы им хватало денег, не было бы и соблазна.

– Ты и раньше это говорил, или что-то подобное.

– Ничего не изменилось.

Мы как раз ехали по Бел-Эйр к ипподрому. Малкольм разглядывал улицу из окна лимузина.

– Посмотри, дома прилепились на скалах над самым обрывом! Нужно быть сумасшедшим, чтобы жить в таком месте.

Я улыбнулся.

– Наверное.

Малкольму сразу понравился ипподром Санта–Аниты. Мне тоже. Он просто не мог не понравиться. Королевские пальмы у входа поднимались к небу на сотни футов, длинные оголенные стволы с пышными султанами листьев на верхушке, темно-зелеными на фоне голубого неба. Здания цвета морской волны с башнями и шпилями, на балконах – серебристые металлические ограждения в форме пальмовых листьев, на окнах – узорные золотистые решетки. На первый взгляд это больше походило на дворец, чем на ипподром.

Рэмзи Осборн дал Малкольму кучу наставлений и рекомендаций, и его хорошо приняли в высших кругах Клуба. Он с первой же минуты почувствовал себя там как дома, словно родился и вырос в мире скачек. Я завидовал той легкости, с которой он всегда вписывался в любое общество. Не знаю, как у него это получалось, что давало ему такую свободу, – может быть, он научился со временем, может быть, это из-за его миллионов, может – из-за его особенного чутья на успех.

Пока Малкольм разговаривал с едва знакомыми людьми о большом будущем скрещивания американских и европейских породистых лошадей, я размышлял о вчерашнем телефонном звонке старшему инспектору Эйлу. Из-за восьмичасовой разницы во времени для него это был уже почти вечер, и я даже не надеялся застать его в участке с первой попытки. Но он был на месте и ответил с нескрываемым раздражением:

– Вы звонили целую неделю назад!

– Да, извините.

– Где вы?

– Неподалеку. Я разыскал отца, – ответил я. Его голос звучал в трубке так ясно, будто он говорил из соседней комнаты. Наверное, меня он слышал так же хорошо, значит, он даже не догадается, что я не в Англии.

– О Господи!

Я рассказал инспектору, где Малкольм спрятал детонаторы.

– Среди сочинений Диккенса, на месте «Лавки древностей» – такая же надпись на коробке.

Потрясенный инспектор долго молчал, потом выдавил:

– Невероятно!

– Все книги старинные, полные собрания сочинений в кожаных переплетах. Поэты, философы, романисты – все это собирала когда-то моя бабушка. Мы иногда брали книги почитать, но каждый раз ставили на место. Отец хорошо нас вышколил.

– Вы хотите сказать, что любой, кто брал почитать книги, мог наткнуться на детонаторы?

– Видимо, да – они же стояли там целых двадцать лет.

– Вы знали, что они там?

– Нет. Я не особенно увлекался такими книгами. Больше ездил верхом.

Я подумал, что Люси в детстве, наверное, чувствовала себя как рыба в воде среди этих книжек со стихами.

Но двадцать лет назад ей было уже двадцать два и она писала свои собственные бессмертные творения. А больше никто из нас литературой не интересовался. Некоторые из бабушкиных книг, наверное, ни разу не открывались.

– Это не укладывается в голове. Ведь если кто-то захотел бы сделать бомбу, детонаторы всегда были под рукой! – пожаловался Эйл.

– Или наоборот, – сказал я. – Кому-то попались в руки детонаторы, и он решил сделать бомбу.

– Эта разносторонняя образованность вашей семьи просто выводит меня из себя! Каждый мог иметь доступ к взрывчатым веществам, ни у кого нет достоверного алиби… кроме госпожи Деборы… Каждый мог изготовить часовое устройство, и практически у каждого из вас есть мотивы для убийства!

– Возмутительно! – согласился я.

– Даже хуже. Где ваш отец?

– В безопасности.

– Вы же не можете скрываться всю жизнь!

– Не рассчитывайте увидеть нас еще неделю или две. Как продвигается ваше расследование?

Инспектор решительно ответил:

– Продолжаем опрос ваших родственников. Если у вас появятся какие-нибудь новые сведения, сразу же сообщите мне.

– Конечно.

Он неожиданно сказал: