Горячий снег. Батальоны просят огня. Последние залпы. Юность командиров

– Да, артиллерист, Алеша, смотри, – сказала Валя. – Ты его знаешь?

Стрелявший положил ружье, потирая пальцем переносицу, полуобернулся к зрителям, и Алексей, к своему удивлению, узнал Полукарова – тот, как будто не видя толпы позади барьера, не слыша криков мальчишек, все потирал на переносице след от очков, не выказывая никакой заботы. «Что его занесло сюда?» – подумал Алексей сначала недовольно, но тут же при виде заведующего тиром не мог сдержаться и рассмеялся. Заведующий тиром, круглый, лысый, как бильярдный шар, театрально разведя руками перед Полукаровым, подкатился на коротких ножках к автомобилисту, услужливо и с особой ловкостью зарядил ружье и послал в глубину тира воздушный поцелуй.

– Прошу снайперский выстрелик!

В ответ автомобилист промычал невнятное, пожевывая папиросу, вроде бы совсем неохотно уперся локтями в барьер – и мгновенно выстрелил. Дальняя фигурка медведя кувыркнулась среди мишеней. Зрители загудели:

– Враз поддел, глаз вострый! Главную мишень колупнул!

– Вот этот… по-нашему! – одобрительно крякнув, заявил усатый человек. – Эх, артиллерист! Бе-еда. Стрелок с тыловой кухни!

– Ты знаешь этого артиллериста? – повторила Валя. – Ты почему смеялся, Алеша? Он кто?

– Очень хорошо знаю, – ответил Алексей, затем стиснул ей руку, и она заметила: лицо его чуть-чуть изменилось. – Валюша, подожди минуту. Я сейчас, – сказал он и с тем же выражением лица подлез под перила, приблизился к самому барьеру, встреченный неудовольствием заведующего тиром:

– Товарищ дорогой артиллерист, тут соблюдать порядок надобно, прошу вас культурно!..

– Мы вместе, – сказал Алексей. – Все будет как надо.

Была очередь Полукарова, и он уже навалился грудью на барьер, приготовливаясь стрелять, но, отвлеченный административным замечанием заведующего тиром, повернул большую свою голову, близоруко щурясь, проговорил:

– Дмитриев? Ты чего? Откуда ты?

– Дай, Женя, я достреляю твои патроны, устал ждать свою очередь, – вполголоса сказал Алексей. – Это таким образом можно сделать? – обратился он к заведующему тиром. – Надеюсь, это не нарушит культурного обслуживания?

– Это ваше личное дело, за патроны заплачено…

Заведующий с приятностью в лице пожал округлыми плечами; автомобилист же смерил Алексея заинтересованно-оценивающим взглядом, выплюнул изжеванную папиросу, одним щелчком мизинца сдвинул фуражку на затылок, теперь она держалась на его голове лишь чудом, но спросил довольно-таки безразлично:

– Свежие артиллерийские силы? Или хочешь закрыть грудью амбразуру?

– Попробую. – Алексей отстранил Полукарова, взял ружье, оглядел мишени. – В какие фигуры можно стрелять?

– На выбор хочешь? – по-прежнему без эмоций удивился автомобилист. – Давай. В трубу крейсера. В бегущего волка… В крутящуюся мельницу. Даю пять форы… Начинай!

– Форы не нужно, – ответил Алексей и, наслаждаясь этим моментом предвкушения, сам зарядил два ружья. – Начнем, – быстро проговорил он и, тщательно прицелясь, стоя выстрелил. – Раз, – сказал Алексей. – Считай, автомобилист…

– Ай-яй-яй! – ответил вместо автомобилиста заведующий тиром.

Труба крейсера упала. Алексей тотчас поднял другое ружье – и после второго звонкого щелчка в глубине тира вращающиеся крылья мельницы скрипнули и остановились. За спиной было тихо – ни шепота, ни возгласа одобрения. Автомобилист, по-гусиному вытянув шею в сторону мишеней, резким жестом надвинул козырек фуражки на брови, но, сдержавшись, протянул с ленцой в голосе:

– От сотрясений валятся. Хите-ер!

– Правильно, кто-то из артиллеристов тир качает, – согласился Алексей. – Сколько еще осталось несбитых фигур? Две? Полукаров, дай мне два патрона.

– Ай-яй-яй, два патрона?

Заведующий тиром с услужливой торопливостью высыпал перед ним кучку патронов, и Алексей, испытывая прежнее удовольствие от своей веселой уверенности, опять зарядил два ружья. Затем, поочередно поднимая их, выстрелил по оставшимся мишеням. Дважды щелкнули пульки будто по возникшей недоверчивой тишине, и тут первыми разом засвистели, заорали, как на стадионе, мальчишки, задвигались в толпе, когда он, положив на барьер ружье, спросил автомобилиста:

– Теперь всё?

– Тама! Точно! Ни одной мишени! – подтвердило несколько голосов.

Уже полностью удовлетворенный, Алексей перепрыгнул через перила; и Валя, поджидая его возле тира, с изумлением увидела, как мальчишки закипевшим водоворотом закрутились перед ним, дружно крича: «Как фамилия? Как фамилия? Вы снайпер?» – тогда он сказал им что-то; один из них, бедового вида, в кепке с пуговкой, ответил: «Есть!» – и водоворот этот двинулся по аллее в сторону набережной.

– Ты хвастунишка! – улыбаясь, заговорила Валя. – Ты же испортил жизнь автомобилисту, видишь, он куда-то исчез. Он умрет от огорчения… Придет в училище, ляжет на кровать и умрет от горестных воспоминаний. Ой, не могу!

Она так засмеялась, что слезы выступили на ресницах.

– Как он надвинул козырек на глаза! Словно его кто-то по затылку ударил!