Горизонты вечности

Я подбросил его в руке, словно проверяя вес. Один из краёв достаточно острый. Затем подыскал наиболее подходящее здание. При дневном свете и в отсутствии людей любое из прилегающих привлекло бы внимание оставленной на нём надписью. Но лишь в том случае, если знать, что искать. Я рассчитывал, что Мойвин догадается продолжить поиски именно здесь, если даже и приходил сюда ранее.

— Давай там. Пока я буду царапать стену, ты постарайся прикрыть меня от ненужных взоров.

— Постараюсь, — прощебетал Холодов и усмехнулся. — Насколько хватит ширины Лузы.

Благодаря приобретённой ранее сноровке я управился с надписью за несколько минут, ограничившись словами на юнике: «здесь перед рассветом». Выводя финальные буквы, я неожиданно задумался: а пережил ли вообще Захар Мойвин перемещение? Ведь в «запаске» плескались всего лишь скудные воспоминания от его прошлой личности. Как последние литры топлива в пустеющем баке. Теоретически, их хватало на две недели бодрствования, но вдруг путешествие сквозь время сожгло их разом? Если так, то прежнего Захара ждать не стоило. В лучшем случае, в аборигена переселился червь с единственной оставшейся в памяти установкой выполнить задание «Магеллана». Замечательно, скажете вы, но загвоздка в том, что у такой «пустышки» крайне мало шансов принести пользу, потому что червь, не имея даже минимального багажа знаний и опыта, будет действовать исключительно на инстинктах. Это всё равно, что взять хорошо выдрессированного пса на задание с творческим уклоном.

Я поделился соображениями с Холодовым. К моему удивлению, он уже знал о «дефекте» Мойвина.

— Возможно, они захотели провести тест, работает ли цифрофаг с такими «запасками» или только с полноценными личностями.

Разумно. Нет сомнений, что магеллановцы тщательно проверили каждого пленника перед тем, как отправить нас доктору Джудо. А ещё они наверняка изучили мой багаж и нашли там спрятанные транс-ампулы, в том числе с воспоминаниями Захара. Да, похоже, Мойвина действительно решили протестировать.

Однако на повестке дня — или ночи — встал другой вопрос: куда двигаться дальше, в библиотеку или к госпоже Трисе? Последняя могла оказаться красной вдовой, а могла и не оказаться. Зато она определённо знала больше, чем покрытые налётом цензуры общедоступные городские истины. Холодов демонстрировал здравый подход к делу, поэтому я поведал ему о загадочной женщине, обещавшей приоткрыть завесы некоторых тайн. Николай всерьёз обдумал предложение и сказал:

— Неоправданно высокий риск. Община красных вдов существует на самом деле, в этом нет сомнений. А твоя спасительница прямо заявила, что её мужа укокошили.

— Обвинив еретиком, — уточнил я. — А мужья красных вдов были воинами.

— Она могла и переврать факты. — Холодов задумался. — Хотя обычно они не живут в одиночестве, а находят себе мягкотелых мужей для прикрытия.

— Ну вот.

Ещё раз всё взвесив, Николай категорично замотал головой:

— Нет, опасность зашкаливает. Мы рискуем угодить в смертельную ловушку. Причём, запихаем себя туда собственноручно.

Так-так. И с каких пор этот юнец в теле скороспелой школьницы возомнил себя главным червём и принимает окончательные решения?

— Есть предложения получше? Таймер запущен. — Я постучал по голому запястью. — У нас нет времени отсиживаться в библиотеках и ждать манны небесной, как аборигены Империала.

— А мы и не будем отсиживаться, — отпарировал Холодов. — Нам вообще нечего делать в городе. Всё, что нам нужно, находится у еретиков на Руинах.

— Ты знаешь, как туда пробраться? — спросил я и отшвырнул камень.

— Конечно. Зря времени не терял, — хмыкнул Николай. — Пошли в библиотеку, там всё обсудим.

Хотелось возразить, поспорить, но я понимал, что Холодов прав. По крайней мере, стоило его выслушать, а к леди Трисе всегда можно вернуться позже. Пока мы шли к временному убежищу, у меня созрело пару вопросов к юному напарнику. Посмотрим, что он скажет.

Возникла острая нужда переговорить с аборигеном, поэтому я приоткрыл дверь темницы Сумволя и спросил:

— Что скажешь по поводу предложения моего напарника?

— Сунуться к еретикам? — вяло уточнил Сумволь.

Долгое безмолвие усыпило его прежнюю прыть. Да и признание Холодова касательно Лузы не прибавило радости.

— К ним самым.

— Как только проберёмся к Руинам, нас тут же схватят, посчитав имперскими вассалами. — Он продолжал считать нас единым целым. — Насколько знаю, еретики сами вербуют жителей и не привыкли, чтобы к ним приходили добровольно. И обратного пути точно не будет.

— Но это ведь лучше, чем попасть в лапы красной вдове?

— Из двух зол я бы выбрал еретиков.