Горькая истина. Записки и очерки

Оказывается, когда им сообщили, что власть уже захвачена советом, они поперли толпой к Мариинскому дворцу. Но на Невском проспекте попали под какие-то выстрелы и в панике разбежались по боковым улицам и в подворотни, чуть ли не давя друг друга и вообще, говорят, было много комичного.

Тут я узнал, что из штаба Округа пришло приказание в наш «полк» арестовать зачинщиков и доставить их в штаб. Наконец-то. Солдаты наши оказались очень обескураженными случившейся с ними неудачей, да еще с примесью комизма.

Правительство опубликовало документы, доказывающие, что Ленин и Ко. работали на немецкие деньги. Одним словом, мы окрылились надеждой, зачинщики были моментально выданы, и я вызвался отвести их под конвоем в штаб Округа.

Вверенная мне для конвоя рота имела вид подтянутой и перепуганной — можно было быть уверенным, что она будет мне послушна. Я доставил в Штаб человек 35 зачинщиков и сдал их под расписку. Идя по Миллионной улице, я встретил… автомобиль генерала Половцова[76] и скомандовал «смирно». Солдаты мои исполнили команду. Ну, думаю, кажется еще не всё потеряно.

Освобождение зачинщиков. Дежурство в Комендантском управлении

Через два дня я был назначен в караул в Комендантское управление. Каково же было мое удивление, когда, придя в казармы, я узнал, что отвезенные мною в штаб «зачинщики» освобождены по распоряжению демократического Временного правительства и вернулись в наши казармы. На меня это произвело впечатление удара обухом по голове. Нет, видимо у этих господ демократов кретинство вошло в правило.

Ну хоть бы в другую часть отправили наших «зачинщиков». А то просто вернули их к нам — начинайте, дескать, голубчики, сначала. По-видимому, тяготение к самоубийству у наших демократов еще не прошло.

Конечно, они объявили большевиков в измене и в получении денег от немцев. Если это так, то надо и наказать изменников по законам военного времени.

Действительно, положение создается крайне странным. Одни продолжают сидеть в окопах, другие на неприятельские деньги разлагают армию, а третьи, то есть Временное правительство, этому не мешают. Черт знает, что такое.

Если Временное правительство не хочет или не может взять армию в руки и вновь сделать ее боеспособной, то оно должно понять, что так вести войну оно не может. Ведь никому не секрет, что солдаты воевать не хотят. Значит есть только два выбора: 1) заставить воевать и 2) распустить по домам. Третье решение — это делать то, что сейчас делается, то есть ничего.

В конце концов вся 15-ти миллионная солдатская масса послушается призывам Ленина и стихийно бросится по домам, сметая всё на своем пути.

Может быть наш единственный выход — это заключить немедленный мир с немцами и демобилизовать армию. А союзники? Не спасать же их ценой собственной гибели! А может быть они, верные союзным договорам, спасут нас от военного разгрома?

Арестованные большевики

В комендантском управлении я сменил караул Лейб-гвардии Резервного полка, получил пароль, пропуск и список арестованных, рапортовал коменданту.

С удовольствием я увидел, что стерегу самых главных заправил большевицких: Троцкого (Бронштейна)[77], Каменева (Розенфельда)[78], Луначарского[79], Коллонтай[80], Семашко[81] и многих других.

Меня поразило, что большинство были евреи. Ну, думаю, слава Богу, взялись за ум наши демократы, хоть главных большевиков арестовали и держат под замком, значит судить будут. Ну, слава Богу.

Тут же содержались какие-то арестованные солдаты (не за политические проступки), а также германские военнопленные, которых куда-то пересылали этапным порядком.

Только что расположился я в дежурной комнате почитать газеты о происшедших событиях, как вдруг слышу возню и крик часового: «Стой, не то колоть буду». Выбегаю. Вижу, как один из арестованных хочет протиснуться в приотворенную дверь в коридор, а часовой спорит с ним и замахивается на него винтовкой.

— В чем дело? — говорю я арестованному, — куда вы хотите идти, ведь вы арестованы?

— Ну как куда, господин офицер, я же по телефону хочу звонить.

— Как по телефону? — говорю я, разинув рот от удивления.

— Ну да, нам же разрешено телефонировать, спросите вашего начальника.

Бегу к Коменданту.

— Да, — говорит он, — что вы хотите, прапорщик, это так: черт знает, что такое.

Иду сказать моему арестованному, что он может идти телефонировать.

Другими словами, это значило, что из тюрьмы они могут продолжать руководить организацией своего заговора и своей пропаганды. Какая-то чудовищная, планетарная глупость. Нет, видимо ничего не будет налажено — Россия будет принесена в жертву демократии и уничтожена интернационалом.

* * *

Письмо в редакцию[82]

Господин Редактор,

В номере 1989 Вашей уважаемой газеты напечатано письмо г. Керенского об июльском выступлении большевиков и о строгих мерах, принятых господином военным министром.