Горькая истина. Записки и очерки

Отдохнув две недели у нас на даче, успокоив нервы, я опять решил поехать в Петроград и посмотреть, что делается у нас в казармах. Просидев две недели в полной праздности, стало казаться, что как-то неудобно и дальше так ловчиться, тем более, что может быть всё налаживается.

Взялся я перечитывать сегодня мои записки и вдруг мне пришла в голову мысль, что, если бы кто-нибудь прочитал мои писания, то сказал бы про меня: «Вот, всё критикует, на себя бы лучше посмотрел, этаким себя умным выставляет».

Конечно, я всё критикую: и историю с Распутиным, революционные партии, ставившие палки в колеса Царскому правительству, и Временное правительство, и Керенского, и демократию, и республиканство.

Все это мне не нравится, а ко многому у меня просто отвращение. Среди происходящего развала мечтаю о Петре Великом, хотя бы и не коронованном. Мечты, мечты. Восхищаюсь, как Царь-плотник самолично рубил головы стрельцам. Дайте мне такого человека, и я пойду за ним за Россию в огонь и в воду.

А сейчас… я прапорщик 20 лет, не имевший и не имеющий никаких убеждений. Я никаким богам не поклонялся и не поклоняюсь, ни монархическим, ни республиканским. Я разочарован и в том, и в другом. Конечно — это ужасно. Но я не выношу бунта и разнузданного хамства. И я не изменник. А потому я 27 февраля стрелял в «народ», вернее в озверевшую чернь. Я исполнил присягу и новым хозяевам не присягал. Теперь я стараюсь, насколько возможно, ни на что не обращать внимания, жить в свое удовольствие, на фронт не еду и ехать не собираюсь, чему я в тайне, конечно, очень рад, хотя и чувствую, что это похоже на моральное дезертирство, и что я как бы уподобляюсь нашей солдатне, не желающей воевать. Порой стыдно бывает от такого безделья, когда всё еще продолжают русские люди сидеть в окопах.

Но стоит только побывать в наших казармах, как совесть успокаивается. Какая тут война. Разве что заплюем немцев семечками. Конечно, во мне есть сейчас крепкое чувство — это ненависть моя к Ленину, к его мерзавцам и к взбунтовавшемуся хаму.

Сейчас, когда Россия того и гляди скатится в бездну, я начинаю горячо любить эту мою несчастную терзаемую Родину. А раньше, любил ли я ее? Я не знаю. Я был слишком молод и несознателен. Учили ли меня любить ее? Нет, не учили. Конечно, в кадетских корпусах воспитывали кадет в любви к Царю и Отечеству. А я учился в гимназии всему чему угодно, только не любви к Родине. Такого предмета не было. Этому нас не учили.

Окончив классическую гимназию, я на латинском языке знал устройство римских легионов, вооружение воинов, сооружение укрепленных лагерей и т. д., но я не имел ни малейшего понятия об устройстве Русской Армии и не умел отличить пехотинца от кавалериста. Нас подробно учили, как воевали древнегреческий гоплит и как побеждала македонская фаланга Александра Македонского, но о Русской армии ничего не говорилось, разве только иногда проскальзывало, что военные это никому ненужные дармоеды и недоучки. Нас учили всяким наукам, чтобы мы были образованными людьми, но граждан в нас не воспитывали.

Возьму, как пример, празднование основания нашей гимназии.

3-я Санкт-Петербургская гимназия была основана 23 Января 1821 года в царствование Государя Александра I. В годовщину основания нас распускали на один день. И только. А разве не надо было собрать нас, устроить доклад об истории нашей Альма-Матер, о ее знаменитых питомцах, прославившихся служением Родине или давших вклад русской культуре, литературе, искусству и т. д? Этого никогда не делали. Раз праздник — катись домой и занимайся, чем угодно.

Помню, раз мы были выстроены в актовом зале по случаю какого-то торжества. Наш старенький директор Козеко[83]

, по прозвищу «Песок», сказал нам краткое слово, закончив его фразой: «Нашему обожаемому Монарху ура». Все кричали «ура», скептически улыбались и с насмешкой пели Национальный гимн.

А позднее, в университете каждому студенту была предоставлена полная свобода учиться, думать, поступать и жить, как угодно. А ведь из этих юношей создавался мозг страны. Неимущие студенты влачили жалкое существование, попадали в сети профессиональных революционеров и тренировались в поклонении Карлу Марксу и в мечтаниях разрушения своего собственного Отечества. А когда додумывались до бунта, то Правительство посылало городовых и жандармов.

А разве у российской казны не было денег, чтобы устроить студентам приличное существование, хорошие общежития (ведь хватало денег содержать 1 300 000 армию), организовывать экскурсии, коллективные каникулы, устраивать спортивные кружки, покровительствовать спорт всякого рода, теннис, футбол, плавание, гимнастику и т. д., и т. д. Ничего этого не делалось.

А ведь не трудно понять было, что от воспитания молодежи зависит будущее Государства. Ведь воспитывали же молодежь в военно-учебных заведениях в любви к царю и Отечеству. Почему же в гражданских учебных заведениях это не делали? Что же удивительного, что студенты-юнкера во время присяги Государю Императору показывали кукиш.