Горькая радость

— Он сотворит чудо, Хизер, и эта больница наконец-то заработает в полную силу, — не уставал он повторять Тафтс.

Поэтому, когда Китти обратилась к сестре за моральной поддержкой, та была не готова ее оказать.

— Если он пытается за тобой ухаживать, а ты этого не хочешь, просто отшей его и все. Язычок у тебя острый. Но лично мне он нравится.

— Но я сама не знаю, чего хочу! — чуть не плача, пожаловалась Китти. — Сроду не встречала такого несносного и самоуверенного типа, но у него есть и хорошие стороны. Я уверена, он расшибется, чтобы вытащить нашу больницу из болота. Но стать его женой? И делить с ним все его помыслы и амбиции?

— Ты ставишь телегу впереди лошади, Китс. Восхищаться главврачом за его должностное рвение и вступать с ним в личные отношения — это совершенно разные вещи, никак не связанные друг с другом. Твои эмоциональные всплески наводят меня на мысль, что доктор Бердам тебе небезразличен, — рассудительно заметила Тафтс.

— Значит, я должна уподобиться Эдде и пойти к нему на свидание?

— При чем здесь Эдда? Бердам пригласил ее, чтобы выудить как можно больше о тебе. Можешь спросить у нее самой! Она говорит, что он не проявил к ней никакого интереса — рост у нее слишком неподходящий.

— Вот и я не проявляю интереса к доктору Бердаму по той же самой причине — он слишком коротенький для меня. Мальчик с пальчик в качестве мужа, что может быть комичнее?

— Нет греха пуще гордыни, — усмехнулась Тафтс. — А вот и Эдда! Расскажи Китти о своих впечатлениях от свидания с главным.

— С превеликим удовольствием, — вздохнула Эдда, садясь в кресло. — С одной стороны, он мне немного подозрителен — этакий ловкач, искусно втирающийся в доверие. Как в той поговорке: продаст уголь даже шахтерам в Ньюкасле. Причем это свойство его натуры, от которого он никогда не избавится. Он о себе весьма высокого мнения и любит шумовые эффекты. Но кое-что в нем мне очень даже нравится, и прежде всего его искренняя любовь к тебе и самые благие намерения в отношении нашей больницы. Будь у меня чуть побольше денег, я бы побилась об заклад, что помми Чарли Бердам отлично впишется в местный ландшафт.

Эдда поджала губы и нахмурилась:

— Но я совсем не уверена, что он подойдет тебе, милая сестричка. Намерения у него самые благие, но есть опасность, что главной любовью в жизни Чарли Бердама всегда будет он сам.

— Ты ничем не помогла мне, Эдда.

— Да кто же тебе сможет помочь, дурочка! Начни с ним встречаться! И не полагайся на чужие мнения.

— Она права, — согласилась Тафтс. — Начни с ним встречаться!

Корунда, живо обсуждавшая свидание доктора Бердама с Эддой, была совершенно сбита с толку, когда он пригласил в ресторан Китти. Он устраивает смотрины, чтобы выбрать себе невесту, или у него другие, более аморальные цели? В глазах всей округи «Чарлз» уступил место слегка беспутному «Чарли», а репутация доктора была несколько подмочена.

Китти одевалась совсем не так, как Эдда, хотя в баре «Гранд-отеля» при виде обеих поворачивали головы. Ее стиль был более легким и воздушным — никакого блестящего атласа и тканей с металлическим блеском. Шифоновое льдисто-зеленое платье с изумрудно-зеленой отделкой, темно-синие туфли и такая же сумочка. Китти была без шляпы, и ее льняные кудри пышным ореолом обрамляли обворожительное лицо. К концу вечера Чарлз сделал вывод, что Китти одевается по своим собственным канонам, и подивился, откуда у сестер Латимер такой изысканный вкус, ведь в Корунде это понятие отсутствовало напрочь.

— Почему вы такая колючая? — спросил он, когда они пили пиво.

— Из-за своей внешности, — с готовностью пояснила Китти. — Ко мне вечно липнут, а мой язык отпугивает бесцеремонную публику. Я поняла это довольно рано и не собираюсь отказываться от своих привычек.

— Надеюсь, вы не заставите меня долго за вами ухаживать.

— А я надеюсь, что вы вообще не будете за мной ухаживать, Чарли.

— Конечно же, буду!

Горгулья преобразилась в кинозвезду.

— Я же вам сказал, чего добиваюсь. Вы будете моей женой — и точка.

— С чего вы это взяли? И не говорите мне про свои чувства. Такая стремительная любовь — не более чем похоть, — заявила Китти, с удовольствием потягивая пиво. — Если говорить о любви в истинном значении этого слова, на свете есть только четыре человека, которых я люблю.

— И кто же они?

— Мои сестры и мой отец.

— А ваша мать?

Китти сморщила свой безукоризненный носик.

— Я люблю свою мать, но я не загорожу ее своим телом от пули.

— Почему так?

Ее огромные глаза раскрылись еще шире, и в них мелькнул настороженный испуг. Потом она рассмеялась, причем так заразительно, что все вокруг заулыбались.

— По той простой причине, что она тоже никогда не спасет меня от пули. Все взаимно, Чарли.

Он поморщился:

— Для вас я тоже Чарли?

— Определенно. Так вы больше похожи на мужчину.

Он судорожно глотнул:

— Я так понимаю, что Чарлз никогда не загородит вас своим телом от пули?

— Он со всех ног бросится наутек.

— А Чарли не струсит под дулом пистолета?

— Скорее всего.

Пора было менять тему. Глаза Чарлза сверкнули золотом.