Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

И все же при всем заимствовании Горьким у Ницше тех или иных жестов, идей или приемов, в Духе между ними пролегает глубокая пропасть. Ницше по натуре свой — провозвестник консервативной революции. Он призывает человечество, для которого наградивший его «рабской моралью» иудейский Бог умер, вернуться назад к «дионисийству», в — царство здорового, сильного и беспощадного язычества. В такой ретроспективе видения почва для теоретического антисемитизма уже исторически удобрена и ждет только, чтобы ее должным образом вспахали. Это, как известно, и было с большим успехом осуществлено германскими нацистами.

И Ницше и Горький отказывались в своем профетическом видение будущего от Христа, но делают это каждый по-своему. Ницше, возвещая о крахе иудео-христианской морали, зовет человечество обратиться вновь к «здоровому» язычеству арийской расы господ, под коими, однако, имеет в виду отнюдь не древних германцев, а античных греков. Вместе с тем, и Ницше и Горький любят Христа-Богочеловека. Но если для Ницше этот галилейский еврей — «идиот», в духе этического образа из одноименного романа Достоевского, то для Горького — революционер, борец за права всех униженных и оскорбленных и, как ни странно, — тот, кто «милость к падшим призывал».

Ницше ниспровергает всякий идеализм, как «заблуждение воображаемой причинности», заявляя, что обходится с ним

как с укоренившейся в инстинктах нечестностью, как со стремлением ни за что на свете не видеть реальности; каждая фраза моих произведений содержит презрение к идеализму. За всю историю человечества не было худшей напасти, чем эта

вот интеллектуальная нечистоплотность; у всех реалий отняли их ценность тем, что выдумали «идеальный мир»… Вам непонятна моя задача? И что я называю словами «переоценка

всех ценностей»? Почему Заратустра смотрит на добродетельных как на самую опасную породу людей? Почему он должен быть разрушителем морали? Вы забыли, что он говорит: «Сокрушите, сокрушите добрых и праведных»? (Из письма Мальвиде фон Мейзенбуг от 20 октября 1888 года) [НИЦШЕ (V)]

Горький, напротив, будучи атеистом, — человек идеи, проповедник учения, согласно которому «еще только должен родиться» новый Бог и он будет являть в своей силе «власть коллективной, разумной воли». Он убежден, что научный же социализм, как «великая позитивная религия» в состоянии не искать смысл в мире, но дать его миру. Как писал Анатолий Луначарский — его товарищ по партии и духовным исканиям на пути «богостроительства»:

Никогда не родится Бог — Абсолют, Бог всемогущий

, но родится с упрочением социализма могучий коллективный разум — Человек. <…> Вместе с Ницше мы говорим: «человек! твое дело не искать смысла мира, а дать миру смысл»; Новая религия не может вести к пассивности, к которой в сущности ведет всякая религия, дающая безусловную гарантию в торжестве добра, — новая религия вся уходит в действие. <…> …начало умиленного созерцания изгоняется теперь из религии и заменяется началом неустанной активности [ЛУНАЧАРСКИЙ (II)].

Горький — глашатай модернистической революции, которая должна будет привести к возникновению нового, невиданного доселе человеческого общества и Нового Человека. Он, будучи глубоко русским, тем не менее, свое национальное лицо видит не в архетипах коллективного бессознательного, «корни которой уходят в мифопоэ-тику крестьянского труда, заложенную греческим текстом „Труды и дни“ Гесиода» [ЧОНИ], а в их преодалении.

Ницше не аналитик и не систематик, он не создает ничего логически цельного в области мысли, не аргументирует и не обосновывает свою позицию. Его философия, как он писал,

является исповедью своего сочинителя, чем-то вроде memoires против воли и без обозначения жанра [НИЦШЕ (IV). Т.2. С. 244].