Горький квест. Том 3

Ноутбук и его содержимое – вещь интимная, это часть личного пространства каждого человека, и я знал, что никогда не посмею ни потребовать, ни даже попросить, чтобы кто-нибудь, например тот же Назар, отдал Галие свою технику. Но отчего-то мысль о поездке в город для поиска бумажной книги мне не нравилась, казалась какой-то архаичной, несовременной и даже слегка опасной. Если уж отдавать компьютер, то только свой. В конце концов, весь квест затеян в моих интересах, и терпеть неудобства пристало в первую очередь мне самому. Я принял соломоново решение: взял свой ноутбук, дошел до кафе, где частенько сиживал Назар, нашел в Сети и закачал роман «Приваловские миллионы» в первом попавшемся формате, убедился, что программы моего ноутбука данный формат не читают, чего и следовало ожидать, и после нескольких несложных манипуляций проблему решил, отправил файл самому себе на почту, и тут же открыл текст из почты на айпаде. В доме почта не откроется, а вот загруженный из нее текст так и будет висеть, и Галия прекрасно сможет его читать, в то же время я не лишусь ноутбука, в котором находятся все мои материалы. Да, я привез множество папок с распечатанными текстами, но ведь это было далеко не все. Распечатывал я только то, что, как мне казалось, может понадобиться на данном этапе, но жизнь показала, что иногда возникает необходимость посмотреть содержимое и других файлов, как получилось, к примеру, со сканами.

Я видел, что Галию перспектива читать электронную версию на айпаде не сильно вдохновляет, но она, в конце концов, сама сказала, что начальник здесь – я.

* * *

По части уборки помещений Сергей мастером не был. Он смотрел на выданные ему тряпки, ведро и тазик и пытался решить, с чего начать. С мытья полов? Или окон? Глупость какая-то… На комсомольском собрании говорили про какие-то субботники, когда люди выходили на работу в свой законный выходной день и всем скопом производили генеральную уборку помещений или приводили в порядок территорию. Зачем все это? Есть уборщицы, дворники, они получают за это зарплату, уборка – их обязанность, и почему нужно, чтобы люди тратили свой выходной на то, чтобы бесплатно выполнить чужую работу? Он не видел в этом ни смысла, ни логики.

Однако есть смысл или его нет, а штраф нужно отрабатывать. Угораздило же его так глупо влипнуть! Бумажные носовые платки… Немыслимо!

Он все еще пребывал в задумчивой растерянности, когда услышал чьи-то шаги. Наташа. Смотрит робко и одновременно настороженно, и Сергей вдруг вспомнил свой вчерашний порыв: обнять ее, защитить, успокоить. Смешно!

– Давай я тебе помогу, – неуверенно проговорила девушка.

– С чего вдруг? Я же проштрафился, не ты.

– Ты из-за меня подставился. Если бы я не заревела, как дура, ты бы не достал эти салфетки… Никто бы ничего не узнал. Это все из-за меня. Значит, я тоже виновата.

А в самом деле: вдвоем-то повеселее будет. Почему нет?

– Давай, – согласился он. – С чего начнем? С пола или с окон?

– Пол моют в самую последнюю очередь, когда все остальное уже чисто. Маринка с Тимом окна в подъезде мыли и потом рассказывали, что на стекле разводы остаются, потому что не было всяких средств, которыми мы сейчас пользуемся. Они мучились-мучились, потом догадались у Надежды спросить, она им посоветовала в воду уксус добавлять и стекла насухо протирать газетной бумагой. Тим даже за газетами бегал, покупал.

– Так что, мне за газетами бежать, что ли? – озадаченно спросил Сергей. – Уксус можно у нас в магазине взять, а газет там нет, придется в киоск смотаться.

Наташа опустила глаза и тихонько сказала:

– Я принесла. И уксус, и газеты. Тим отдал что осталось.

– Супер!

Они принялись за работу. Сергею очень хотелось спросить, из-за чего Наташа вчера плакала, но он все не мог решиться. Ему отчего-то казалось, что если он спросит, а она ответит, это будет означать, что оба они пересекли какую-то невидимую, неощутимую черту, перешагнув которую они уже не смогут вернуться назад, отступить. И все-таки он собрался с духом, хотя готов был услышать в ответ грубоватое «не твое дело» или отстраненное «да так…»

– Мне стало очень жалко Владимира, – неожиданно спокойно ответила Наташа, старательно оттирая оконную раму тряпкой, смоченной в воде с разведенным стиральным порошком. – Я представила, как ему страшно, горько и одиноко и не с кем поговорить, не с кем поделиться, никто его не понимает. Прямо сердце сжалось от сочувствия. Мне всегда жалко тех, кто чувствует себя одиноким и непонятым.

Ее рука с тряпкой быстро скользила вверх и вниз вдоль старой растрескавшейся рамы, и Сергей заметил на коже несколько круглых пятнышек – следы от комариных укусов. Его мгновенно затопила такая нежность, какую он прежде никогда ни к кому не испытывал.

Зачем он ее поцеловал? Почему? Думать не хотелось, хотелось просто целовать эту нежную хрупкую синеглазую девушку, которой всех жалко. И он целовал. Самозабвенно, с удовольствием, радостно ощущая ее ответ.

* * *