Горький квест. Том 3

Участники зашелестели переворачиваемыми листами распечаток. Я замер. Этот вопрос казался и мне, и Вилену необычайно важным, но я планировал задать его значительно позже, после того как мы отработаем «Фому Гордеева» и первый вариант «Вассы». Влас, Юлия и Ольга Алексеевна – персонажи «Дачников», мы о них говорили только позавчера, и, по идее, в памяти ребят все должно быть еще свежо. Но, наверное, без Фомы и Людмилы картина получается неполной.

– На сегодня умных больше нет, – спокойно заключил Артем минут через пять, когда стало понятно, что интерпретировать последнюю фразу Лагутина о «Старике» не смог никто.

Ну что ж, сегодня герои дня – Сергей и Наташа, им Вилен уделит особое внимание, когда будет проводить свое ежедневное тестирование.

* * *

Сергей, как и все, листал толстый том с пьесами Горького в поисках реплик Юлии Филипповны из «Дачников», и вдруг глаза его выхватили строки, которые прошли полностью мимо его сознания, когда он читал в первый раз. Это был диалог Власа и Калерии из тех же «Дачников». «Твердо стоять на ногах – это значит стоять по колени в грязи», – утверждает Калерия, сестра адвоката Басова, молодая поэтесса. Влас пытается ее поддеть: «А вы бы желали утвердиться на воздухе? Вам бы только чистоту шлейфа и души сохранить? Но кому, зачем нужны вы, чистенькие, холодненькие?» – «Я себе нужна!» – уверенно отвечает Калерия. «Заблуждение! – говорит ей Влас. – И себе вы не нужны…»

На какое-то время Сергей отключился и утратил нить общего обсуждения. Его словно парализовало на несколько секунд. Это же о нем написано! Это слова, обращенные к нему, Сергею Гребеневу. Он хотел сохранить себя в чистоте и не совершать сомнительных поступков? Заботился о шлейфе, надеялся утвердиться на воздухе? Остаться чистеньким, но при этом стать холодненьким? А нужен ли он себе, такой холодненький, стерильненький, воздушненький? И вообще, нужен ли он хоть кому-нибудь? Конечно, осознавать собственную чистоту приятно, никто не спорит, но если он хочет твердо стоять на ногах, то придется смириться с тем, что стоять придется в грязи.

С трудом дождавшись конца обсуждения, Сергей кинулся к себе на третий этаж. Гримо расхаживал по квартире с раскрытой книгой в руках и вслух декламировал:

– «Ты думаешь, молчание – ложь?» – «А что же? Конечно – ложь».

Увидев Сергея, он остановился, опустил книгу.

– Ну как, внучок? Обглодали косточки «Старику»? А я, видишь, готовлюсь, Ричард сказал, что следующая пьеса у вас будет «Последние», так я решил разок для себя вслух прочесть, вроде как прогон устроил. Ирочку уже позвал, она готова. Полине предлагал, но она почему-то отказалась, а жаль, на три голоса красивее вышло бы. Или вы больше не хотите домашний театр? Не понравилось?

– Очень понравилось, очень, – торопливо проговорил Сергей. – Вы извините, мне нужно срочно позвонить.

– Кому, позволь полюбопытствовать?

– Бабушке. Матери отчима.

– А-а, – протянул Гримо, – ну звони-звони, не буду мешать.

«Молчание – ложь, – твердил себе Сергей, роясь в карманах брюк, которые носил в первые дни, в поисках бумажки с номерами телефонов. – Молчание – ложь, возможно, даже худшая ложь, более трусливая и мерзкая, чем ложь вербализованная. Весь мир сговорился против меня, из каждой щели на меня сыплются намеки и упреки, в каждом услышанном слове, в каждой прочитанной фразе я слышу обвинения в трусости и слабости… А может, у Владимира Лагутина было точно так же, когда он писал свои “Записки”?»

Бумажка, наконец, нашлась. «Только бы она не уехала на дачу, только бы никуда не ушла… Черт, как люди жили без мобильников? А если что-то действительно срочное? Как человека искать, чтобы поговорить? Где его искать?»

Но бабушка, на его счастье, оказалась дома.

– Я смотрю, ты с матерью и сестрой окончательно горшки побил, – заметила бабушка. – Даже не звонишь им. Гена беспокоится. Или ты с ним тоже разгавкался?

– Ба, выслушай меня, – начал Сергей решительно.

Что-что, а слушать бабушка умела. Говорил Сергей долго и удивлялся, что стыд за мать и Олеську, который сжигал и съедал его изнутри так долго, почему-то совсем не мешал рассказывать и даже почти не ощущался.

– Я считаю, что нужно обзвонить всех друзей Гены и предупредить их. И друзей, и коллег, в общем, всех. Может, даже соседей по дому. Пусть все знают, что если пойдут слухи и разговоры, то это вранье матери, – закончил он излагать свой план.

Бабушка молчала, но Сергей слышал ее неровное дыхание.

– Вот, стало быть, в чем фишка, – произнесла она наконец. – Понятно. А я-то все в толк не могла взять, как это из моего умного и справедливого мальчика получилось такое чудовище. А мне не сказал ничего… Выходит, боялся, что я поверю не ему, а твоей матери. Жаль, что мой сын такого низкого мнения обо мне. Впрочем, что ж, ночная кукушка всегда дневную перекукует, это старая истина.

– Я приеду. Возьму билет на завтра и вернусь. Сразу к тебе…

– Зачем, Сереженька? Я все поняла и отлично справлюсь сама.

– Но ты сделаешь так, как я сказал? Позвонишь всем, предупредишь?

– Я подумаю.