Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл

2) Распыление сил в многочисленных частных наступательных операциях [6; 206], [14; 58-59].

Так подробно мы остановились на воспоминаниях А.М. Василевского и Г.К. Жукова неспроста. Это связано со столь любимым в русской истории вопросом «Кто виноват?» в приложении к трагедии под Харьковом.

Со времён правления Н.С. Хрущёва у нас вообще во всех неудачах в ходе Великой Отечественной войны был виноват И.В. Сталин, в том числе и в Харьковском разгроме. Сейчас очень ярко проявилась и другая тенденция: «всех собак вешают» на командование Юго-Западного направления, т.е. на С.К. Тимошенко, И.Х. Баграмяна и Н.С. Хрущёва. Кто-то именует их попросту бездарями, из-за своей военной бездарности провалившими успешно начатую наступательную операцию, а кто-то – даже предателями и изменниками, злоумышленно сотворившими «жуткую трагедию Харьковского «котла»» [27; 6]. «Записные» же наши «демократы» «кроют» почём зря советскую систему как таковую: мол, при ней ничего другого и быть не могло, ибо все «коммуняки» были «дубы» и «садисты», мешали народу жить и воевать, а немцы не победили в войне только потому, что в России дороги были плохие (потому что их «коммуняки» не проложили по своим «дубовости» и «зловредной сущности») и погода – совсем нехорошая (её, видимо, тоже «коммуняки» подпортили; при царе-батюшке она, видимо, куда как лучше была).

Последнюю версию мы рассматривать не будем, вследствие полной её «дубовости», являющейся прямым следствием полной «дубовости» её создателей.

В серьёзном же ключе о причинах харьковской трагедии поговорить стоит.

И тут, прежде всего, хотелось бы отметить, что причины эти надо искать в двух плоскостях, точнее, – на двух уровнях.

Во-первых, на уровне планирования данной наступательной операции.

Во-вторых, на уровне её претворения в жизнь, т.е. на оперативном уровне.

Собственно вопросы планирования уже и начали рассматриваться.

При этом стоит обратить внимание на ещё одно место из доклада командования ЮЗН № 00137/ОП от 22.03.1942 г.:

«…На юге следует ожидать наступления крупных сил противника между р. Сев[ерский] Донец и Таганрогским заливом с целью овладения низовьем Дона и последующим устремлением на Кавказ к источникам нефти. Этот удар, вероятно, будет сопровождаться наступлением вспомогательной группировки войск на Сталинград и десантными операциями из Крыма на Кавказское побережье Чёрного моря» [5; 418].

Теперь сравним этот текст с выдержкой из немецкой директивы № 41, в которой фюрер и ОКВ ставили задачи войскам на весенне-летнюю кампанию:

«…в первую очередь все имеющиеся в распоряжении силы должны быть сосредоточены для проведения главной операции на южном участке с целью уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет» [5; 383].

При этом директива указывала, что для центрального участка фронта с Советами задачей является сохранение существующего положения [5; 383].

Как можно видеть, командование Юго-Западного направления, в отличие от Ставки и Генштаба, предвидело возможность удара немцев на Кавказ и Сталинград. Правда, оно считало, что этот удар будет проведён одновременно с ударом на Центральном направлении, т.е. на Москву. И тут оно ошибалось. Для одновременных крупномасштабных наступательных действий на двух стратегических направлениях сил у немцев в 1942 году уже не было. Но это мы знаем сейчас. А в то время было важно то, что главное направление удара противника (пусть и как одно из двух главных) было определено.

Справедливости ради надо отметить, что и сам Верховный в начале дискуссий относительно планов на весенне-летнюю кампанию придерживался мнения о возможности проведения вермахтом наступления сразу по двум стратегическим направлениям – в центре и на юге. Но затем он от этого мнения отказался в пользу одного направления – Центрального. Во всяком случае, что дело обстояло именно так, свидетельствует в своих мемуарах Г.К. Жуков [14; 57].