Горький пепел

– Конечно, – сказала я, светски улыбаясь и подходя к столу. Гости тоже учтиво поднялись. – Этот суп так же вкусен, как выглядит, господа?

– Превосходен, ваша светлость, – благодушно отозвался один из баронов. Остальные промолчали, видимо, были поумнее – или потрусливее.

– А сейчас будет еще вкуснее, – пообещала я, перевернула пакет и вытряхнула на стол, уставленный яствами, порченую муку. – Ну, – я наблюдала за изумленными физиономиями, обнаружившими в супе белых червей, – что же вы не едите, господа? Господин Фемминс? Ешьте, прошу. Ешьте! – рявкнула я срывающимся голосом и смела тарелки со стола в сторону мэра. В глазах заплясали темные пятна.

– Да что вы себе позволяете! – возмутился Фемминс тонким голосом, отряхиваясь от супо-червивой смеси.

– Я позволяю? – тихо спросила я. В голове установилась звенящая тишина. В комнате похолодало, а от моей руки, которой я опиралась на стол, потек лед – и стол треснул, раскалываясь на части. – Я позволяю?! Пока мой муж защищает нас от врагов, пока наши люди там гибнут, вы тут наживаетесь и званые обеды устраиваете? Уроды! Да я вас под трибунал отдам! Скоты без совести и без родины! Свиньи!

Голос завибрировал, и вся тревога, вся злость и боль мои вылились в оглушительный всплеск – отшвырнувший людей к стенам, выбивший окна и двери. Вокруг выл ледяной ветер, а я пыталась собраться, потому что среди попавших под удар были и мои охранники. Люди корчились у стен, а мэр, стоя на четвереньках, кричал:

– Госпожа герцогиня, пощадите! Пощадите! Виноват! Как попутал кто! Пощадите!

Из носа его текла кровь. Я сглотнула, посмотрела на лежащих, закрывших головы охранников: слава богам, живы! Сжала кулаки – и огонь, полыхающий в крови, стал утихать.

– Все вон! – приказала я, задыхаясь, и аристократы, пригибаясь, покинули столовую. – Алексей, Виктор, целы?

– Так точно, ваша светлость, – пробасил один, – вскользь прошло. Вы не переживайте, нас инструктировали, что такое может случиться, так мы, как ветерок подул, уже готовы были.

Я почувствовала, что краснею. Гнев утихал, а ползающий причитающий мэр вызывал омерзение и гадливость.

– Встаньте, Фемминс, – сказала я с брезгливостью. – Возьмите бумагу и ручку. Пишите.

Мэр, утирая текущую из носа сукровицу, засуетился, мечась по разгромленной столовой, наконец откопал где-то бумагу и ручку и, пристроившись у стены, приготовился писать.

– Первое, – сказала я, – все беженцы должны быть обеспечены трехразовым горячим питанием и достойным кровом. Мне плевать, где их поселят, но если не найдется достойных помещений, они будут жить в вашем доме и в домах ответственных чиновников. Если я еще раз услышу жалобу на то, что выдают просроченные продукты, все причастные пойдут под трибунал. Вы меня услышали?

– Д-да, – проблеял он. Руки его дрожали, но мне не было его жалко.

– Второе, – я отпихнула носком ботинка кусок стола, подошла к разбитому окну и села на подоконник, – все водители, у которых есть транспорт, на котором можно перевозить раненых, обязаны в течение двух дней явиться в мэрию для распределения по госпиталям герцогства. С ними проведут инструктаж, санируют машину и будут использовать для перевозки легко раненных. Каждому поступившему на работу водителем будет выделяться двойной паек на него и всю его семью. Если владелец машины не хочет рисковать, он обязан передать машину под выкуп на нужды медслужб.

Третье. В больницы и на сопровождение к машинам скорой помощи срочно требуются санитары. Приглашаются здоровые, чистоплотные и готовые к тяжелой и опасной работе люди. Насильно на фронт никого отправлять не будут. Но работающие в госпиталях получат доппаек и зарплату, а те, кто будет работать на фронте, будут обеспечены пайками на всю семью.

Четвертое. В госпитали требуются доноры крови. Донорам будет вручаться недельный паек.

И пятое. Мэр Фемминс отстраняется от управления Виндерсом и до окончания расследования помещается под арест. Исполняющий обязанности мэра будет назначен в ближайшее время. Снизу допишите пометку: данный приказ транслировать по телевидению и радио. Дописали? Дайте сюда бумагу.

– Госпожа герцогиня, помилуйте, – застонал мэр, дрожащей рукой передавая мне лист. Я перечитала, расписалась.

– Я и так вас пожалела, – сухо ответила я. – По-хорошему, Фемминс, вас нужно отправить в расположение моего мужа. Я думаю, что он не будет столь добр, как я, и арестом за преступления и вредительство в военное время не ограничится. Алексей, – я обратилась к одному из охранников, – попроси секретаря господина Фемминса вызвать сюда заместителя мэра. Если он убежал, найдите и доставьте ко мне.

– Все будет сделано, ваша светлость, – подтвердил гвардеец и вышел.