Горький пепел

Тха-охонг перешагивал через стволы и трупы мелких охонгов – отряд Бернарда успел знатно накрошить инсектоидов и иномирян, прячась от раньяров в крытых укреплениях, и ни один охонг не прошел через засеку. А вот с тха-охонгами маленькой группе бойцов было не справиться.

– Назад, командир, – зашипел сзади сержант Ке́тон, – не стой под огнем.

Берни скользнул к отходящим бойцам, обернулся. Сержант медленно, словно никуда не торопясь, целился, держа на плече трубу гранатомета, затем раздался грохот выстрела – и оглушительный рев тха-охонга, которому разворотило пасть. А Кетон, перебросив трубу за спину, уже несся к отступающим соратникам. За его спиной непрерывно взрывались мины – тха-охонги ломились через засеку, чтобы нагнать обидчиков, – истошно кричали всадники, задетые осколками, а отряд дармонширцев быстро отходил на очередной рубеж.

* * *

Последующие часы слились для Люка в один изматывающий и долгий бой без сна и отдыха. Он защищал то один форт, то другой, иссякал, на последних крохах разума срывался в небеса, чтобы подпитаться, – и снова возвращался к старым широким стенам крепостей.

Ночью он почти оглох от грохота орудий, запаха гари, паленой плоти, крови и муравьиной кислоты, и, когда взошло солнце, он, зависший над лесом, готовящийся ударить по приближающимся раньярам, оцепенел от открывшегося количества врагов.

Их были тысячи, и кое-где охонги уже подошли так близко, что до фортов оставались какие-то десятки метров.

Часть орудий молчала – неоткуда было взять боеприпасы, – и сквозь отдельные выстрелы отчетливо слышны были автоматные очереди и хлопки мин. Люк повернулся к Семнадцатому форту. К нему шагали с десяток тха-охонгов, окруженных парой сотен мелких собратьев, но до крепостных стен оставался еще километр-полтора. В других местах ситуация была куда серьезнее – и змей, сплетя очередной мелкий смерч, рванулся к приближающимся раньярам.

Теперь, наученные опытом, иномиряне не собирали раньяров в большие стаи, – максимум по десять-пятнадцать особей, – и бить их стало труднее. Люку нельзя было приближаться к противнику – потому что в те моменты, когда он работал вихрями, вокруг начинали метаться всадники на стрекозах, пытаясь обнаружить его. И сейчас он держался поодаль – но, поглощенный управлением смерчем, слишком поздно увидел поднимающихся с земли двух раньяров и не успел увернуться. Инсектоид врезался в него и под крик всадника полетел на землю – но иномирянин на втором затрубил в рог, и тут же со всех сторон к невидимому Люку с гулом рванулись сотни «стрекоз».

Он едва успел взлететь выше облаков – под ним огромным беспокойным шаром кружились инсектоиды. И Люк, вспомнив уроки Нории, потянул к себе влажный, теплый и тяжелый воздух с моря и ледяной сухой ветер с Милокардер – чтобы столкнуть их, смешать, вызвать град… но сил не хватило, ветра сорвались с привязи, как норовистые жеребцы, и снова полетели так, как положила им природа.

Люк обессиленно опустил крылья. Уже шептал внутри голод, и его светлость, устало заклекотав, снова полетел вверх, к могучим рекам Белой стихии. Охотиться времени не было, а сорвись он и начни жрать охонгов – его тут же вычислят и нападут.

И снова в мареве воздушного потока казалось ему, измотанному и слышащему ядовитый голос отчаяния, что смотрят на него существа куда сильнее и древнее его. И снова он кричал-шипел им: «Покажитесь!» и «Помогите!», но ответа не было – и Люк, едва напитавшись, бросился вниз, туда, где боролись и умирали его люди.

Хуже всего обстояли дела у Пятнадцатого форта: Люк видел, что защитники, отступившие с засек и не успевшие подняться в крепость, вжимались в зубчатые изгибы бастионов, отстреливаясь, заманивая инсектоидов в узкие проходы между «зубцами» и подрывая врагов гранатами. Кое-где бойцы, израсходовав боекомплект, уже бросались врукопашную. Из бойниц в стенах и башнях прикрывали своих, пытаясь дать им время спастись, но форт с воздуха непрерывно атаковали раньяры, мешая стрелкам и уничтожая отступающих. На башне работало одно орудие, а из проема второй башни свешивалось разорванное тело стрелка, и темная кровь струйками текла вниз по серой кладке.

Со стороны Тринадцатого форта атаковали человек пятьдесят пехоты, прибывшие к Пятнадцатому на помощь под прикрытием трех самоходных орудий: строчили пулеметы, бухали пушки, уничтожая нападающих. Но слишком много было врагов, и подкрепление двигалось едва-едва, все больше отступая к стене между крепостями и борясь уже за свое выживание, и крики людей сливались с возбужденным верещанием инсектоидов.

В сторону Пятнадцатого форта неслась туча раньяров, чтобы завершить захват, и Люк, ударив стеной ветра – раньяров разметало, как кегли, и он выиграл себе небольшую передышку, – невидимым опустился на плац. У стен форта так плотно шел бой, что даже точечно опасно было применять умения, которым герцог научился у Нории: используй герцог воздушную плеть или таран, и велик был риск задеть кого-то из своих. Пришла пора использовать другие ресурсы.